– Ну, скажем, нам не удается ее найти.

– И в моей квартире действительно будет безопасно? Ты говоришь это не просто, чтобы избавиться от меня?

– Конечно нет. – Я помолчал. – То есть там будет безопасно. И я говорю это не ради того, чтобы избавиться от тебя. В смысле, можешь оставаться здесь, сколько захочешь… хотя нужды в этом не будет, поскольку дома станет безопасно и все такое.

В конце концов я ухитрился заткнуться.

– Замечательно. – Ласи потянулась через стол и взяла меня за руку. Этот физический контакт, первый с тех пор, как я перетягивал ее с балкона на балкон, подействовал на меня как электрический разряд. Увидев выражение моего лица, она улыбнулась. – Не могу сказать, что все так уж ужасно, парень. Конечно, здесь нет моих вещей, и тащиться приходится из Бруклина, и на мне всю ночь лежал толстозадый кот. Но в остальном это, типа… приятно. Так что спасибо.

Она отпустила мою руку, и я даже сумел улыбнуться, соскребая с тарелки остатки бекона. Я все еще ощущал ее прикосновение – что‑то вроде прилива крови, как от солнечного ожога.

– Что же, я рад.

Ласи уныло посмотрела на свой салат и уронила вилку.

– Знаешь что? От этой хреновины никакого проку, и я по‑прежнему голодна как волк.

– Я тоже. Просто умираю от голода.

– Не хочешь сходить куда‑нибудь?

– Полностью за.

Ласи дождалась, пока я принял душ и переоделся, а потом повела меня в Борум‑хилл, один из этих оригинальных районов по соседству с Бруклином. Элегантные старые особняки перемежались многоквартирными домами, по тротуарам змеились трещины от корней деревьев, но здесь все еще остро ощущался старый дух. Улицы были не пронумерованы, а названы по фамилиям голландских семей – Вискоф, Берген и Борум.

– Моя сестра живет неподалеку, – сказала Ласи. – Я знаю здесь парочку приятных мест.

Неуверенно сверяясь с уличными вывесками, она старалась припомнить, как идти, но я ничего не имел против того, чтобы сколько угодно долго бродить тут вместе с ней. Лучи лунного света пробивались сквозь плотную листву старых деревьев, в холодном воздухе ощущался сильный запах гниющих листьев. Мы шли близко друг к другу, иногда соприкасаясь плечами и, точно животные, делясь друг с другом теплом. На открытом воздухе это не вызывало такого напряжения – находиться рядом с ней.

В итоге мы оказались в итальянском ресторанчике с белыми скатертями, свечами на столиках и официантами с галстуком‑бабочкой и в фартуке. Здесь замечательно пахло мясом, копченым, жареным и свисающим с потолка. Куда ни глянь, повсюду мясо.

Это было так похоже на свидание, просто фантастика. Даже до того, как паразит перекрыл мне всякую дорогу к романтической жизни, водить женщин в подобные необычные рестораны – это был не мой стиль. Я неотступно думал о том, что все, кто видит нас, уверены – это свидание. И на время притворился, что они правы, загнав ужасную правду в глубь сознания.

Появился официант, и я заказал груду острых сосисок – прекрасное блюдо, чтобы наесться до отвала и держать паразита в подчинении. Прошлой ночью я в конце концов по‑настоящему глубоко уснул, пусть на это и ушла целая вечность. Может, сегодня получится легче.

– Что, парень, тебя эта штука не беспокоит?

Она снова смотрела на мою раненую щеку. Повязка доктора Крысы соскочила, когда я принимал душ, и я не потрудился заменить ее. Рубец придавал мне беспутный вид незнакомого с бритвой человека.

– Кровь ведь не течет? – Я промокнул рану салфеткой.

– Нет, вид не такой уж плохой. Но что, если ты… заразишься?

– Действительно. – Ласи, конечно, понятия не имела, что мне нечего волноваться из‑за паразита, поскольку он уже у меня есть.