Короткая вересковая трубка Шолмса с серебряным кольцом погасла. Он вычистил остатки золы, набил ее снова, прикурил и, прикрыв колени полами своего халата, принялся выпускать к потолку колечки дыма.

 

Вильсон глядел на него. Он глядел, как собака, свернувшись клубком на ковре, смотрит на хозяина, круглыми глазами, не мигая, тем взглядом, в котором таится лишь одна надежда: не пропустить долгожданного жеста. Нарушит ли молчание хозяин? Откроет ли секрет своих раздумий, пустит ли в царство умозаключений, куда, как казалось Вильсону, путь ему был заказан?

 Шолмс молчал.

 Вильсон отважился начать разговор:

 — Настали спокойные времена. Ни одного дела, которое мы могли бы раскусить.

 Молчание Шолмса становилось все упорнее, а колечки дыма — все круглее и круглее, и если бы на месте Вильсона оказался бы кто-нибудь другой, то давно бы догадался, что друг его получает глубочайшее удовлетворение от таких хоть и мелких, но все равно приятных успехов в минуты, когда мозг освобождается от всяких мыслей.

 Отчаявшись, Вильсон встал и подошел к окну.

 Вид улицы, текущей мимо мрачных фасадов домов под черным небом, с которого яростно струились противные потоки дождя, наводил грусть. Проехал кэб, за ним другой. Вильсон на всякий случай записал в блокнот их номера. Кто знает, может, и понадобится когда-нибудь.

 — Смотрите! — вдруг воскликнул он. — К нам идет почтальон!

 Слуга проводил его в комнату.

 — Два заказных письма. Распишитесь, пожалуйста.

 Шолмс расписался в книге и, проводив почтальона до дверей, вернулся, распечатывая одно из писем.

 — У вас очень довольный вид, — спустя некоторое время заметил Вильсон.

 — В этом письме содержится довольно интересное предложение. Вы так просили какого-нибудь дела, так вот оно. Читайте.

 Вильсон стал читать:

 «Месье, зная о Вашем опыте, прошу Вас о помощи. Я оказался жертвой весьма крупной кражи, и все предпринятые до сих пор поиски не привели пока к ожидаемому результату.

 Посылаю Вам с этой почтой газеты, из которых вы узнаете все об этом деле, и если соблаговолите взять расследование на себя, предоставляю в Ваше распоряжение свой особняк. Прилагаю подписанный мною чек, в который по своему усмотрению прошу Вас вписать сумму, необходимую Вам на дорожные расходы.

 Не откажите в любезности телеграфировать свой ответ и примите, месье, уверения в моем глубоком к Вам уважении.

 Барон Виктор д'Имблеваль.

 Улица Мюрильо, 18».

 — Ха-ха! — захихикал Шолмс. — Все складывается как нельзя лучше… маленькое путешествие в Париж, а почему бы и нет? Со времени того самого поединка с Арсеном Люпеном у меня так и не было случая съездить туда. Вовсе не откажусь поглядеть на столицу мира в несколько более спокойной обстановке.

 Он разорвал чек на четыре части, и, пока Вильсон, чья рука не приобрела еще былой гибкости, довольно резко высказывался по поводу Парижа, надорвал второй конверт.

 В тот же миг он, не сдержавшись, раздраженно хмыкнул, лоб его прорезала морщина, не исчезавшая все время, пока Шолмс читал письмо, а потом, смяв, скатал в шарик и зашвырнул в угол.

 — Что? Что такое? — в ужасе вскричал Вильсон.

 Он подобрал шарик, развернул его и со все нарастающим удивлением начал читать:

 «Мой дорогой мэтр,

 Вам известно, с каким восхищением я к Вам отношусь и насколько дорожу Вашей репутацией. Прошу Вас поверить мне и не заниматься делом, об участии в котором будут Вас просить.