Гудвин – не живая голова и не морская дева, не страшный зверь и не огненный шар. Он обычный человек, который на моих глазах вышел за дальнюю дверь, а я в скупом утреннем свете успела заметить только его спину. Кажется, он был немолодым. Кажется, он был в деловом костюме. Но куда лучше я все это пойму, когда гляну прямо на него, пока он не ушел далеко.

Я успела пройти в нужную сторону несколько шагов, – все еще с трудом, как водолаз, который пытается идти по дну морскому. Но тут Антон отрывисто, коротко сказал:

– Иди сюда. Сядь.

Ноги уныло привели к обитому прохладной тканью дивану, и я брякнулась на него, мрачно глядя на Антона. Тот сидел, положив ногу на ногу и покачивая ботинком, черным, как и весь его наряд. Вот теперь мы наконец-то сидели на одном диване, рядом, – впервые с тех пор, как познакомились.

– Как ты вообще сюда добралась? Я же велел ждать, – сказал Антон, глядя на меня.

И хоть мы сидели рядом, я почувствовала: мы далеки друг от друга как никогда. Он был весь в своих мыслях, и я даже не могла понять, веселых или грустных, – его лицо было как наглухо закрытая книга, лежащая обложкой вниз.

– Я тебе не собака, чтобы ждать, где велели, – пробормотала я. – Ты ушел, и действие сразу прошло.

Никто не знает, что я оставила себе тот артефакт. Никто не знает, что я его использовала.

– Пойдем отсюда? – буднично спросил Антон, и я с подозрением прищурилась.

В сказке про Изумрудный город герои под конец выводят Гудвина на чистую воду, но мне такая удача не улыбнулась. Плохая из меня оказалась Элли: Трусливого Льва чуть не потеряла, мошенник Гудвин остался хозяином положения, да и воздушного шара домой не предвидится. Полный провал.

– Расскажи, что тут было, – тихо попросила я. – Я просто хочу помочь. Мы же команда.

– Ты не можешь мне помочь, – глядя на меня ясным взглядом, сказал Антон. – Это не твой город и не твое дело.

Мы столько всего пережили вместе, и сейчас мне хотелось, чтобы чужое дело стало моим, чтобы мне доверяли, – но желание явно было не взаимным. Антон встал и пошел туда, откуда я только что явилась: бледный, возмутительно красивый в своей новой одежде. Я тихо поплелась за ним – ноги все еще плохо слушались, и он это заметил.

– Шагай нормально. Теперь ты можешь идти куда хочешь.

Остаток тяжести в ногах сразу прошел, – и все же от этих слов мне стало грустно.

Через анфиладу комнат мы вернулись в зал с гобеленами. Дверь, через которую можно выйти на лестницу, еще недавно была заперта, а сейчас распахнулась, стоило надавить ладонью. Здесь бродят помощники, которых мы не замечаем, или дворец волшебный, как замок из «Красавицы и Чудовища»?

Но даже если так, волшебство тут было мрачным, недружелюбным. Мы вышли на прекрасную лестницу, и я все ждала, что нас кто-то остановит, но нет: мы беспрепятственно спустились по ступеням, накрытым алой ковровой дорожкой. Лучше бы мы спасались из этого дворца, прыгая из окон на лестницу и отбиваясь от бандитов канделябрами. Нас отпустили слишком легко, и ночь оставила во мне ощущение катастрофы, такой незаметной, что даже обсудить ее не получится.