Шпиль Йоркского собора горел золотом на солнце, и Артур поймал себя на мысли, что не может вспомнить, когда в последний раз заходил туда. Он никогда в жизни не составлял себе списка «что я хочу сделать», а просто делал то, что нужно Мириам и детям. Похоже, пора составить такой список?

Добравшись до дома Люси, Артур вдруг осознал, что не заходил к ней уже несколько месяцев. Раньше Люси сама их навещала – каждую неделю плюс на Рождество и на дни рождений, но после смерти Мириам эти визиты прекратились. Артур даже не был уверен, что она прослушала его сообщение.

Дверь была недавно покрашена в алый цвет, оконные рамы сияли белизной. Когда Люси открыла, Артур чуть не кинулся обнимать ее, как прежде Майка, но сдержался, не зная, как дочь к этому отнесется. Он уже не был уверен, что понимает ее чувства.

– Заходи, – сказала Люси и приоткрыла дверь шире. На ней был белый передник, на руках – зеленые рабочие перчатки. Щека была испачкана землей.

Когда Люси повернулась, у Артура перехватило дыхание – так похожа она была на мать. Такой же вздернутый нос, такие же зеленовато голубые глаза, то же спокойствие во взгляде.

– Папа, – спросила Люси, – с тобой все в порядке?

– Да… ну… просто ты мне сейчас напомнила маму.

Люси поспешно отвернулась.

– Заходи, – повторила она. – Мы можем посидеть в саду. Погода отличная.

Артур помнил, что раньше в гостиной лежал бежевый ковер, но теперь там были голые доски. Высокие мужские кожаные ботинки стояли у двери. Остались от Энтони? Или появился новый мужчина? Артур даже не знал, встречается Люси с кем нибудь или все еще оплакивает свой брак.

Люси как будто прочитала его мысли.

– Они мне велики, но я их надеваю, когда работаю в саду. Возвращать их Энтони я не собираюсь, но и выбрасывать жалко. Несколько пар толстых носков – и они мне как раз.

– Правильно. Они еще послужат. Мне, кстати, нужны новые ботинки. Старые уже прохудились.

– Это десятый размер.

– Да, раньше у меня был десятый. Теперь – восемь с половиной.

– Возьми их себе.

– Нет, ты же их носишь…

– Они мне велики. – Люси подняла ботинки и протянула Артуру: – Возьми, пожалуйста.

Он собрался возразить, но увидел в ее глазах решимость. И боль. Артур не стал спорить.

– Спасибо. Как раз то, что мне надо. Может быть, тебе что то подойдет из маминой обуви?

– У нее был четвертый, а у меня шестой.

– Значит, нет…

В ходе дальнейшей беседы они пришли к заключению, что для моркови год был удачный, а для картошки – не очень. Обсудили разнообразные блюда, которые можно приготовить из ревеня, и преимущества использования деревянных палочек от леденцов для разметки овощных грядок. По мнению обоих, солнечных дней в этом сезоне выдалось много, а дождей маловато. Люси полюбопытствовала, что интересного сейчас готовит Бернадетт, и Артур сообщил, что ему особенно по вкусу сосиски в тесте, а вот марципановый торт совсем не понравился, но отказаться он не мог, чтобы не обижать Бернадетт. Люси разделила его позицию, сказав, что марципан, по ее мнению, просто невозможная гадость, и удивительно, что его делают из миндальных орехов, которые она как раз любит. И оба они согласились с тем, что ничего лучше обычной сахарной глазури для рождественского пирога и придумать нельзя.

День выдался жаркий. На Артуре были брюки и рубашка со стоячим воротником. Как он раньше ходил в этом каждый день? Нет, признался себе Артур: пожалуй, ему эта одежда и тогда не нравилась.