С его помощью эти ребята создадут прекрасные украшения и произведения искусства. Его уже не будет, а память о нем останется в каком нибудь инкрустированном гульфике – так же, как память о Мириам будет жить на портрете.

Артур поймал себя на странной мысли. Ему захотелось, чтобы портрет Мириам висел там всегда, и то, что она на нем без одежды, совершенно не важно. Даже если, позируя, она не знала, что картину выставят на всеобщее обозрение. Это было прекрасное произведение искусства. К его жизни оно не имеет отношения, но это часть биографии Мириам. Пусть люди его видят.

– Вы хорошо поработали, – сказал Бен после окончания занятия. – Хотите посмотреть, что получилось?

Артур оделся и подошел к Бену и Эдит. Странно было видеть самого себя многократно запечатленным в разных позах. Артур смотрел на собственное тело, нарисованное углем и пастелью, возникающее из пятен и штрихов. Эти юные художники не видели в нем старика. Для них он был моделью – лучником, воином, красивым и сильным. Любопытна дальнейшая судьба этих рисунков. Наверняка они станут частью портфолио – а может быть, их возьмут в рамку и торжественно повесят на стену. Спустя двадцать лет, когда он, возможно, уже покинет этот свет, люди все еще будут любоваться его телом. На глазах у Артура выступили слезы. На одних рисунках он себя узнавал, на других нет. Его лицо на них было умиротворенным – совсем не похожим на ту изможденную морщинистую физиономию, что встречала Артура по утрам в зеркале.

– Нравится? – спросила Эдит.

– Просто великолепно.

– Жена сказала, что дает мне еще один шанс. – В аудиторию ввалился Адам – бледный, с поникшими плечами. – А что, занятие закончилось? – Он оглядел аудиторию, посмотрел на часы и радостно закричал: – Отлично поработали, ребята!

Бен и Эдит наградили его презрительным взглядом и вышли из аудитории.

– Что это с ними? – недоуменно спросил Адам. – Что здесь происходило?

– Натурщик не пришел.

– Но они рисовали… – Адам запнулся, увидев, кто изображен на студенческих работах.

Артур расправил воротник рубашки.

– Меня зовут Артур Пеппер. Давайте теперь поговорим о том, ради чего я здесь появился. Я хотел расспросить вас о золотом шарме в форме палитры. На нем выгравированы инициалы – С. Я. Предполагаю, что они принадлежат Сонни Ярдли.

Полного реестра студенческих работ в колледже не существует, объяснил Адам. Но наброски и фотографии работ наиболее многообещающих выпускников они хранят. Артур сказал, что его интересует одно украшение, сделанное где то в середине шестидесятых. Адам снял с полки и положил перед ним несколько тяжелых томов.

– Вы должны были сказать мне, что пришли из за этого, – сказал Адам. – Я очень сожалею, что вам пришлось раздеться. Это уже второй такой случай. Если кто нибудь узнает, меня выгонят. И тогда жена точно от меня уйдет. Но вы же никому не скажете?

Артур успокоил его.

– А почему она все время угрожает вам уходом?

– Да вы посмотрите на меня. Я жалкий препод. А она юрист, мне до нее как до Луны. Она может из меня веревки вить. У нее в голове одна работа. Но ей нравится держать меня в напряге – вот она и грозится все время, что уйдет. Я так от этого устал…

– Да, похоже, это утомительно.

– Можете мне поверить. Но нам обоим это нравится. Секс после примирения потрясающий.

– Вот как. – Артур перелистывал страницы, внимательно разглядывая наброски.

– В тот год они делали шармы, – сообщил Адам. – В этом – украшения на тему доспехов или пирсинг.

– Бен рассказал мне. Мой пенис может пригодиться при работе над шлемом или чем то еще. – Артур сказал это не задумываясь, и тут же расхохотался – и оттого, что произнес слово «пенис», и оттого, что целый час просидел голым перед студентами.