— Да Форец отличился, бронепоезд взорвал…

— Бронепоезд! — воскликнул Берзалов и ощутил, как в экипаже наступила тишина и как пять пар глаз впились в него и даже, казалось, Клим Филатов, которому не пристало отвлекаться от дороги, и тот обернулся. — Всё‑таки вы были правы.

— Да это не важно, — скромно отозвался Гаврилов. — Форец молодец!

— Форец молодец! — подтвердил Берзалов. — Представим к награде!

* * *

Разбитая дорога вывела их из посёлка, справа и слева легли поля, заросшие сурепкой, а впереди маячили два холма с белыми, как снег, вершинами. Всё это страшно что‑то Берзалову напоминало, только он никак не мог вспомнить, что именно. Вроде бы он уже видел эту картинку, но когда и где, хоть убей, вспомнить не мог. Или мне приснилось? — гадал он. Настоящее дежавю.

Танк М1, «Абрамc» и ещё один «бредли» были обнаружены там, где и положено им быть — как раз во впадине между лысыми холмами. По ним тоже дважды стреляли из автоматической пушки, а уничтожены они были всё тем же неведомым ударом направленной силой — в аккурат по одному разу, точно и в цель, то есть — в башни. «Абрамс» не то что сильно ударили, а дифференцированно применили большую дозу энергии, потому что и он был покрепче. Но башня всё равно не выдержала и была деформирована так, что треснула наискосок — от люка к основанию, и поэтому её первоначальную форму можно было только угадать — блин, он и есть блин. К тому же в танке сдетонировал боезапас и крышка заднего люка была вывернута страшной силой. Всё было в давней копоти, которая почти уже и не пахла, только слабый запах тлена исходил изнутри. У Гаврилова, должно быть, на языке так и крутился вопрос, но он тактично помалкивал, а всё больше многозначительно кряхтел в микрофон и только один раз задал риторический вопрос:

— Как они здесь очутились?..

Ведь получалось, что война протекала не так, как мы привыкли думать, решил каждый из них. А это значит, что есть что‑то такое, чего мы не знаем. Было отчего удивиться и призадуматься.

Берзалов приказал загнать оба бронетранспортёра в ближайший лесок, объявил двухчасовой перекур и как бы между делом вышел размяться. Гаврилов с вопросительным лицом оказался тут как тут. Пришлось отключиться от связи и разоткровенничаться по сути вещей:

— Я вам не всё сказал, Федор Дмитриевич… — признался Берзалов, невольно пряча глаза.

Не любил он обманывать людей, не в его это было характере, иначе бы он в своё время не стал бы чемпионом WBA. Бокс не любит ловкачей, он отбирает не только талантливых и ловких, но и сильных духом. Правда, твой дух могут использовать более умные люди, но это не тот случай, думал Берзалов. Нет, Гаврилов меня не использует. Он такой же, как я, но умнее, это надо признать. Вон как хитро глядит с прищуром.

— Я уже понял, Роман Георгиевич… — тактично отозвался Гаврилов, предоставляя начальству самостоятельно выпутываться из щекотливой ситуации.

— То, что я вам сейчас скажу, я не должен был говорить, — предупредил его Берзалов, — но обстоятельства…

— Да я понимаю… — избавил его от объяснений Гаврилов.

— В общем, мы вышли на американский десант. А это сила, понимаете?

— Понимаю, — отозвался Гаврилов. — Болтали об этом в бригаде, что могли десант здесь выбросить.

— Не здесь, — уточнил Берзалов, — под Харьковом.

— Ну да, — согласился Гаврилов.

— Кто первый её заполучит, тот и будет править Россией в ближайшие сто лет.