— Квантор!!!

— Да… — согласился Берзалов. — Он самый, чтоб ему пусто было!

— Тогда я тоже ничего не понимаю! — совестливо воскликнул Гаврилов.

— Ну так — к-к… ясное дело… — пробормотал Берзалов, не в силах сразу же осознать масштабность идеи.

Получалось, что коридор не был коридором и реликтовый шум космоса здесь ни при чём.

— А что такое этот ваш… как его… квантор? — болезненно морщась, спросил Русаков испуганно оглянулся себе за спину, словно там стоял этот самый квантор и готов был снести ему башку, но, разумеется, ничего, кроме окна с голубыми наличниками и ставень, не увидел.

Нервным был Русаков, даже очень, а почему, не понятно. Впрочем, будешь здесь нервным, когда, как снег на голову, свалились однополчане. Может, даже в самое неподходящее время?

— Как что? — удивился Берзалов. — А это?..

И тут до него дошло. И Гаврилов тоже многозначительно кивнул головой. Всё встало на свои места.

— Квантор — это коридор между областями, — сформулировал Гаврилов. — А мы думали, что он бесконечен и уводит чёрти куда.

Хорошо хоть он не высказался вслух о том, о чём думал и Берзалов, о космосе, а то бы вообще оба выглядели бы полными кретинами. Космос здесь был явно ни при чём. Фантазия у обоих разыгралась.

— Это не туннель, — согласился Берзалов, — как мы думали, это просто дверь между областями с маленьким тамбуром километров в шестьдесят, как ты сказал.

Ерунда на постном масле. Но от этого легче не стало. Одна сверхъестественная идея заменилась на другую, более простую, но от этого не менее значимую.

— Надо было нам ещё в школе поглядеть, — посетовал Гаврилов.

— А Скрипей?.. — напомнил Берзалов, — ночью… в темноте… переться наобум лазаря.

— Да… — согласился Гаврилов, хотя детали знал только со слов, — Скрипей — это дело серьезное.

— А что за Скрипей? — поинтересовался Русаков, опорожняя колпачок от фляжки и с удовольствием закусывая.

Давно, видать, не ел армейскую тушенку, понял Берзалов.

— Сторож кванторов. Как оказалось, он не в каждом кванторе есть, — объяснил Гаврилов.

— Чувствую, нам с ним придётся ещё столкнуться, — согласился Берзалов.

— Ха! — настала очередь Русакова хлопать себе по лбу и снова махать руками. — А я думаю, ну чего я хожу кругами. Я уже полгода не могу отсюда выбраться.

— Об этом ещё лейтенант Протасов говорил, — вспомнил Берзалов, и тут до него дошло, что Русаков врёт, почти незаметно, очень естественно, что от него исходил прелый запах хитрости. Только зачем? Ну, сказал бы, что не хочет воевать, что устал, что желает здесь пересидеть. Мы бы поняли, как‑никак свои. Стыдно, наверное, решил Берзалов. Мы там живот кладём, а он здесь дровишки колет. Хорош гусь, ничего не скажешь! Трибуналом, честно говоря, попахивает. Дезертир, однако. А с другой стороны, сбили — взятки гладки, как бы погиб для всех, канул в вечность. Но почему он тогда вообще не ушёл из этого района — ведь знал, что придут другие, что искать будут?

Его догадка тут же блестяще подтвердилась, потому что из дома выплыла статная волоокая красавица в красном сарафане и подала им кваса и солёных огурцов. У неё были чёрные волосы, заплетенные в толстую косу и большие прекрасные глаза. Загляденье, а не женщина. У Гаврилова сам собой открылся рот.