|
Его худое, нервное лицо выглядело страшно – как будто из темноты вдруг высунулся сам дьявол. – Плохой злой ханым я придушить! Тамам? – зашипел Красавчик. – Плохой, злой ханым вам, меж тем, может пригодиться. Потому что у плохой злой ханым, в отличие от вас, есть нужные связи и опыт. И мозги! – Маргарита Зелле набрала в рот побольше воздуха, задержала дыхание, чтобы хотя бы ненадолго успокоить обезумевшее серде и ... пошла вабанк. – Нам с вами, дорогие мои, сам бог велел объединиться и сделать так, чтобы лишь от вас зависел весь мир! Весь! Мир! Черт подери! Перестаньте же быть детьми! Долг, честь, приказ, верность, родина... Чушь! Даже деньги – чушь! Все это пустяки по сравнению с той неограниченной властью, что могут дать предметы! – Слушай плохой злой ханым... Слушай, бей эфенди! – Неожиданная поддержка придала Маргарите уверенности. – Власть! – Маргарита прикрыла глаза и повторила одними губами, но с таким наслаждением, что у всех присутствующих перехватило дыхание. – Власть! Вы думаете тех мерзавцев, кто вынудил вас выйти на эту охоту, волнует чтото кроме власти? Думаете, они ночами не спят, слюнявят мягкие думочки и мечтают о величии нации? Ха! Как бы не так! Власть! И ничего кроме власти! И что? Вы хотите быть их послушными пешками? Да надерите же им задницы! Поломайте им их планы! Спутайте все карты... У вас двоих есть для этого все. К тому же у вас есть я. И я вам помогу! Сведу вас с серьезными, большими людьми в Средней Азии, в Латинской Америке, в Китае, Индии и ЮАР... Вы... Нет! Мы!!! Мы сможем кроить политику и управлять миром так, как нам заблагорассудится! И ни твой дед, Артур, ни чертовы южане, Генри, нам не указ! Никто не указ! – Плохой злой ханым дело говорить! Правильно думать! – Что скажешь, Ходуля? – шепот Красавчика раздался над самым ухом майора. – Нет! Я не могу, Генри... У меня приказ. У меня долг! Долг офицера. Джентльмена, – майор говорил абсолютно неуверенным голосом и, кажется, (в темноте этого не было видно, но Баркер был почти уверен)... кажется уже минуты две, майор то и дело потирал переносицу, что означало крайнюю степень растерянности. Зато Генри Джи Баркер сосредоточенно кусал нижнюю губу, и о чемто серьезно размышлял. – Стерва права, – выдохнул, наконец, Красавчик. – Она нас с тобой использует, вся насквозь изовралась, и я бы ее с радостью прямо здесь придушил. Но она так и так скоро подохнет, и она, дери ее бабушку аболиционисты, во всем права! Или мы сами по себе против всех, или нам просто так, ни за понюшку табаку, скоро выпустят кишки. Не знаю как тебе, Ходуля, а мне мои кишки дороги. Я ими последнее время и так рискую. Нет! Ты, конечно, смотри сам... Тебе оно, конечно, труднее, чем мне. Ты – военный! Целый майор. Глядишь, полковником станешь. А я что? Гангстер! Бандюган... Был бандюганом, бандюганом живу. Им и похоронят. Мне что самому дьяволу служить, что его бабушке – все едино. Кто башляет, тот и музычку заказывает! Так что я, Ходуля, уже для себя все решил. Слышь ты, мразота с Бабочкой. Договорились! Теперь мы с тобой партнеры. Только ты не думай, что если мы партнеры, я тебе сразу поверил. Если подставишь меня... если мне даже на полсекунды покажется, что ты меня подставила, я вот этими зубами тебе горло перегрызу! – Хорошо! Хороший... Правильно! – Громыхнул чемодан, звякнул бидон. Это Креветка вернулся в свою «нору» на верхней полке. – Вот и славно, лобызаться и руки друг другу жать, я так понимаю, мы с тобой, партнер, не станем? – Съязвила Марго. И тут же задохнулась от того, что остановилось на целую четверть минуты измученное сердце. Глава двенадцатая. О решениях, которые каждый должен принимать сам Поезд Москва Екатеринослав. 6 января 1920 года по новому стилю Даша, стиснув в кулаке Летучую Мышь, старательно делала вид, что спит. |
