Последние слова Феликса Вадим истолковал неверно. Напрягся и отчеканил:

— Феликс Исаакович, я не буду сотрудничать с Конторой и сливать информацию.

— За кого вы меня принимаете? — взорвался Феликс — Я что, по-вашему, ссучился?!

Блатного жаргона Вадим от шефа никогда не слышал. Впрочем, как и мата до недавнего времени. Так что удивляться уже ничему не приходилось.

— Значит, я вас неправильно понял. Извините!

— Вы говорите-говорите, да не заговаривайтесь! — Феликс не мог успокоиться.

— Я не хотел вас обидеть! — продолжал извиняться Вадим.

— „Не хотел, не хотел“, — передразнил Феликс. — Ладно, последнее. Я вынужден депремировать шофера за халатность. Это надо же было забыть машину запереть!

— Да, понимаю, — улыбнулся Вадим.

— Чему вы улыбаетесь? — жестко произнес Феликс, улыбнувшись при этом сам. — Так вот. — Неожиданно переходя на шепот, он продолжил: — Вам не надо компенсировать его материальные потери.

— Ясно. — Вадим кивнул.

Опасения Феликса оказались не напрасными. Вечером того же дня выяснилось, что, когда отец Вадима приехал в свой гастроном в Жуковском, там его поджидал, а точнее, дожидался заместитель прокурора Московской области Жерихов. Иван Иванович Жерихов дружил с директором гастронома. Давно. Еще с тех пор, как служил прокурором города Жуковского. В отличие от своих предшественников и сменщиков, подношений он не принимал. При этом не злобствовал и даже, как мог, помогал. Ну, разумеется, отовариваться он приходил не к прилавкам магазина, а в кабинет директора. Отдавал список, подготовленный женой, и, мирно попивая чай, ждал, когда соберут коробки. На день рождения, на праздники коробку с набором продуктов отвозили Жерихову на работу. Говорят, домой он ничего из этого не носил, а накрывал стол у себя в рабочем кабинете. Для замов, секретарши и кого-то еще из „своих“. Благодаря этой его привычке и вся городская прокуратура относилась к местному гастроному благосклонно.

На сей раз коробка для Жерихова была давно готова, но он захотел дождаться Михаила Леонидовича. Директриса решила, что у них какие-то свои юридические дела, и волноваться не стала. Зато когда Михаил Леонидович приехал, а Жерихов попросил оставить их вдвоем, умная Галина поняла — что-то здесь неладно. Ее подозрения подтвердились, когда Жерихов вышел из кабинета явно недовольный, а Михаил Леонидович наотрез отказался рассказать ей, что происходит. Единственное, сказал, что речь шла о Вадьке. Но все в порядке.

Дома же Михаил Леонидович, которого Вадим уже ждал, вызванный телефонным звонком отца еще из гастронома, увел сына в спальню и попросил Илону их не беспокоить.

Суть того, что поведал Жерихов, в пересказе отца состояла в следующем. За делом Кузьмичева стоит сам министр внутренних дел. Его поддерживает кто-то в Политбюро. КГБ дана команда не вмешиваться. Адвоката, если станет сильно мешать, будут давить, „как солдат вошь“. Жерихов считает, что лучше бы Вадиму из дела выйти. Мол, жалко сына хорошего человека.

— Ну и что ты ему ответил? — довольно агрессивно спросил Вадим.

— Лучше выясни, куда я его послал! — весело, даже как-то азартно ответил отец.

— Батя, ты — молодец!

Когда Вадим ушел, Илона, разумеется, начала пытать мужа, что происходит.

— Ничего. Все нормально. Просто наш сын стал со — всем взрослым, — не без гордости ответил Михаил Леонидович.

Все эти дни, а точнее, недели Вадим конечно же думал о том, как построить защиту Кузьмичева.