Дима помолчал с минуту. Бросил взгляд на Вадима, отвел таза в сторону. Потом тяжело вздохнул и произнес:

— Ну что ж, ты сам этого захотел. Ты мне не оставил выбора. Я работаю в 1-м Управлении КГБ. Внешняя разведка. Прежде всего, объясню, чем я занимаюсь. Разведка интересуется не только военными секретами, политическими планами, внутренней ситуацией в странах — потенциальных противниках. Есть еще одно, на мой взгляд, самое важное и перспективное направление — научно-техническая разведка.

— Это прослушка, спутники и тому подобное? — уточнил Вадим.

— Нет. Конечно нет. То, о чем говоришь ты, — это способы. А я — о целях. Скажу проще — промышленный шпионаж. Знаешь, откуда у нас атомная бомба? — неожиданно перебив сам себя, спросил Дима.

— Курчатов изобрел. В вашей комитетской шарашке, между прочим. Можете претендовать на соавторство! — Вадим органически ненавидел Комитет, хотя впервые общался с человеком из Конторы.

— Ага, Курчатов! Если без подробностей и упрощенно, то он просто проверил правильность чертежей, которые ему на блюдечке с голубой каемочкой мои старшие товарищи доставили из логова врага. Нет, извини, на тот отрезок времени — союзника. — Дима попытался смягчить тон разговора. — Ладно, не перебивай…

— Ты сам спросил.

— Тоже верно. Но я же не знал, что ты такую глупость ответишь. Дитя советского агитпропа! — Дима неискренне засмеялся и бросил взгляд на Вадима. Красноречивый взгляд „Теперь ты понимаешь, что мне можно доверять?“ Вадиму сразу вспомнился персонаж из „Семнадцати мгновений весны“. Тот, которого к пастору Шлаку подсылают. Ну, тот, которому все разрешалось говорить, и люди открывались, подкупленные его откровениями по поводу режима.

— Продолжаю. Промышленная разведка — это то, что приносит исключительно пользу нашему государству Думаю, ты не станешь спорить — именно научно-технический прогресс в конечном итоге определяет уровень жизни населения. В цромышленноразвитых странах люди живут лучше, чем в экономически отсталых. С этим ты согласен?

— С этим да. А как быть с угнетаемыми массами трудящегося населения? — Вадим не мог не иронизировать, общаясь с представителем власти. Ну просто не мог!

— А их там эксплуатируют на конвейерах, а не на тростниковых плантациях. Значит, им тоже лучше! — Дима с удовольствием подхватил новый тон беседы. И, судя по всему, к глупостям агитпропа относился даже более иронично, чем сам Вадим. Осипову это понравилось. — Ты можешь не любить ребят из Пятого главка. Вы их называете „душителями свободы“. Но нас…

— Извини, а вы их как называете?

— А это по ситуации. Но, поверь, оцениваем адекватно. Я же тебе говорил — я работаю на интеллектуальном направлении. Думать приходится много. И по их поводу тоже! Но знаешь, у каждого своя работа. Ты ведь тоже преступников часто защищаешь. Тебя волнует, как тебя называют? — Дима показал, что и он может срезать.

— Меня — волнует! И я защищаю не преступников, а людей, которые обвиняются…

— Вадик, перестань! Ты с кем разговариваешь? Эту волынку я в твоих интервью читал. Журналистам голову морочь. По крайней мере, я буду просить тебя защищать преступника!

— Временно проехали. — Вадиму стало интересно, как дальше поведет разговор Дима. Если это вербовка, то просто пошлет его с указанием точного адреса. Не те времена!

— Ну и хоп! Так вот. Моя роль в искусстве.