Глеб выступал очень коротко и сдержанно. На развод согласен. На раздел имущества по предложенной схеме — тоже. Очень сожалеет о распаде семьи, причин чему не понимает. Что касается раздела машин, то об этом позже скажет адвокат. Здесь все не так просто, Вадим насторожился: „Что они задумали? Что вообще здесь можно придумать?“ Но долго рассуждать было некогда, поскольку судья поинтересовался у Осипова, есть ли свидетели с их стороны.

— Да, товарищ председательствующий. — Вадим встал. — Мы просим допросить Ирину Безрукову, любовницу Глеба Николаевича Правдина, с которой он был близок три года, предшествовавшие распаду семьи.

Вадим рассчитывал, что такая формулировка вызовет взрывную реакцию Глеба. Нет, тот и бровью не повел. Рыскин же и вовсе будто отсутствовал. „Черт! А они хорошо подготовились“, — успел насторожиться Вадим. И тут в зал вошла Ира-сводница. Она блестяще выполнила задание Вадима. Если „моей Ире“ Вадим велел надеть белую блузку, застегнутую под горло и черную юбку — десять сантиметров ниже колен (классическая „училка“ — так сформулировал свое задание Осипов клиентке), то Ира-сводница предстала во всей красе порока. Туфли на высоченном каблуке (специально переобулась в коридоре суда), черные колготки в сеточку (последний писк московской моды), мини-юбка, скорее даже супермини, ярко-желтая кофточка с декольте, начинавшемся чуть выше пояса юбки. Ярко-красная помада на губах довершала образ дорогой валютной проститутки, по крайней мере, каким он рисовался в представлении Вадима.

Два мужика, народных заседателя, явно передовики социалистического соревнования с ближайшего станкостроительного завода, аж крякнули, увидев такую „диву“. Судья, понимающе взглянув на Вадима, слегка улыбнулся. Его эти постановочные трюки давно уже не сбивали с толку. Рыскин посмотрел на свидетельницу, на Вадима и опять осуждающе покачал головой. „Ну и что? Дешево, зато сердито!“ — успокоил себя Вадим.

— Ну и как вы жили? — поинтересовался судья, пока секретарь отбирала у Ирины подписку об ответственности за дачу ложных показаний.

— Регулярно! Не поверите, товарищи судьи, — регулярно! — с вызовом и одновременно кокетливо ответила Ирина-сводница.

Все мужчины, присутствовавшие в зале суда, прыснули со смеху. Только судья чуть растянул губы, а Рыскин даже головы от бумаг не поднял. Глеб же заржал, словно жеребец в стойле. „Первый прокол!“ — подумал Вадим.

— Что вы можете сказать по существу рассматриваемого иска? — официальным тоном произнес судья.

— То, что могу по существу, — вам будет неинтересно. Вернее, интересно и даже очень, но знать не положено, — продолжала эпатаж суда Ирина.

— Это ваш свидетель, — судья повернулся к Осипову, — задавайте вопросы.

— Спасибо! — Вадим решил не тянуть кота за хвост, тем более что Ирина-сводница явно переигрывала. — Скажите, Правдин делал вам какие-либо подарки?

— Разумеется! Вам все перечислить? Боюсь, не смогу.

„Молодец! — обрадовался Вадим. — Теперь у судей точно сложится впечатление, что подарков было очень много“.

— Нет, конечно, понимаю, что за три года всего вам не упомнить. Назовите самый дорогой подарок И в связи с чем он был сделан? — „Что мне-то кокетничать, будто я не знаю, зачем вызвал свидетеля“, — подстегнул себя Осипов.