— Самый дорогой? Пожалуй, вот это кольцо с бриллиантом. — Ирина протянула руку с кольцом в сторону судейского стола.

Народные заседатели, как по команде, резко наклонились вперед и даже привстали. Их реакция Вадиму понравилась. Он перевел взгляд на Рыскина. Тот смотрел не на Ирину, а как раз на Вадима. Одна бровь была слегка приподнята. При этом Рыскин еле заметно пожевывал губами. „Проканало!“ — радостно подумал Вадим.

— И сколько это колечко стоит? — уточнил судья.

— В комиссионке сказали — полторы тысячи. — Равнодушный тон Ирины восхитил Осипова.

— Ого! — не сдержался один из пролетариев.

— И за что его вам презентовали? — не заметив реакции соседа справа, поинтересовался судья. Вадима насторожило, что этот вопрос был задан явно скучающим голосом.

Ирина рассказала про беременность, про аборт, про то, как Глеб уговаривал ее избавиться от ребенка. Особо трогательной истории не получилось, но выглядело все достаточно убедительно.

Когда она закончила, судья предложил Рыскину задавать вопросы.

— А где вы делали аборт? В каком медицинском учреждении? — Вопрос сопровождался демонстративным зевком.

— Не стану врать, не помню, — с вызовом ответила свидетельница.

— Я почему-то так и думал. Больше вопросов не имею, — продолжал скучать Рыскин. — Если позволите, — Рыскин обратился к судье, — вопрос моему доверителю.

— Да, пожалуйста.

— Это правда?

— Конечно же нет! — Глеб сказал это так спокойно и твердо, что Вадим его зауважал. „Хорошо держит удар, стервец!“

— Тогда у меня больше нет вопросов. — И Рыскин, казалось, совсем задремал.

Процесс быстро докатился до стадии дополнений, и тут Вадима ждал неприятный сюрприз. Рыскин представил выписки со счетов сберегательных книжек Глеба и его отца, из которых можно было сделать вывод — все эти вкладчики снимали по триста-пятьсот рублей незадолго до покупки третьей машины. „Моя Ира“, ничего не понимая, смотрела на Вадима, а он мрачнел, начиная понимать, как его обставил Рыскин. Когда Глеб заявил, что „Нива“ была куплена, собственно, для отца, на собранные им деньги, и просто оформлена на Глеба, поскольку именно он на работе получил открытку на автомобиль, Вадим расстроился окончательно. Ясно, сейчас они попросят вызвать в качестве свидетелей Правдина-старшего и всех этих липовых кредиторов, суммы у них, разумеется, сойдутся, а аргумент „зачем одной семье три машины“ окажется убийственным. По крайней мере, для, логики суда.

Вадим дальнейшую колею процесса угадал. Рыскин попросил о вызове свидетелей, и судья поинтересовался, абсолютно формально, мнением Осипова. Вадиму вдруг стало скучно. Бороться с придуманной Рыскиным конструкцией — бессмысленно. „А еще говорили, что он без фантазии!“ — подумал Вадим и про себя выругался.

— Я думаю, в этом нет необходимости. Наша сторона не оспаривает утверждений ответчика.

„Надо хотя бы сохранить хорошую мину при плохой игре“, — решил Вадим.

Судья одобрительно кивнул.

Перешли к прениям сторон.

Вадим попросил суд, исходя из интересов ребенка, а также учитывая тот факт, что Правдин тратил деньги вопреки интересам семьи, уменьшить его долю при разделе совместно нажитого имущества. Кроме того, сторона истца просит суд признать право собственности Ирины Правдиной на автомобиль „Волга“, а Глебу Правдину передать автомобиль „Нива“.