|
К подошвам липла тополиная кожура. Я снова вышел на мост. Подскочил, лег животом на чугунные перила. Внизу, в загустевшей зелени, урчала почти невидимая речка Туренка (или иногда говорили «Тюменка»). Валялся в кустах ржавый кузов какой-то допотопной легковушки. Я вспомнил про «Мазду» (правый руль…), но прогнал боязливость. За спиной проскакивали машины, в том числе и грузовые. Мост потряхивало. А потом кто-то тряхнул и меня. Толкнул, вернее. Легонько так, вежливо, под локоть. Я съехал животом с перил, оглянулся. Рядом стояли двое пацанят. Вернее, мальчик и девочка. Лет семи-восьми. Довольно потрепанного вида. Ну, девочка еще туда-сюда, хотя бы умытая. В клетчатом платьице, в простеньких колготках с дыркой на колене, с коротенькими, но толстыми косами, поверх которых курчавились завитки бронзового цвета. Круглолицая, светлоглазая… А мальчишка был в полинялом трикотажном костюме с пузырями на коленях и с перемазанными щеками. Глаза — густо-коричневые, с тенью от висков до переносицы. И… требовательные такие глаза. Мальчишка сказал тихо и сипло: — Послушай… ты можешь сделать доброе дело? Вот вопросик! — Ну… вообще-то могу, наверно. Смотря какое. Автомобиль подарить не могу… — Не надо… — по-прежнему сипло отозвался мальчик. Он глядел на свои расхлябанные босоножки (из них торчали голые пальцы, и мальчик шевелил ими). Уши у него были большие и остроугольные, как у эльфов из мультиков. — Можешь дать пять рублей? Подумаешь, «доброе дело»! Сейчас даже нищим подают десятку! А билет в автобусе стоит двенадцать рублей и обещают добавить еще! У меня же — вчерашняя добыча, двести пятьдесят! Я достал блестящую монетку. — На… Он взял немытыми пальцами и тут же отдал девочке. А та вдруг заулыбалась, хорошо так. — Спасибо… — («Спа-асибо», — получилось у нее протяжно и мягко.) — На здоровье… — хмыкнул я. Но сразу уйти было неловко, они смотрели, будто собирались еще что-то сказать. И я спросил: — А вам они зачем, эти деньги? Даже на жвачку не хватит… — (Хотя какое мое дело?) Они заговорили разом (голос мальчишки сделался чище): — Это не на жвачку, это собаке… — Он маленькая еще, почти щенок… — Мы ее подобрали… — А щенкам ведь надо теплую пищу, хоть раз в сутки… У нас было всего два рубля, а надо семь… — Мы покупаем вермишель… — Которая для быстрой варки… — А! — догадался я. — «Вермишель быстрого реагирования»! Они одинаково заморгали. Непонимающе. Я хмыкнул и подробно объяснил: — У меня есть сестра. Такая вот, вроде вас. Однажды заварила себе эту вермишель, решила стать самостоятельной. Ну, и почти сразу у нее скрутило живот. Целый час не слезала с горшка… Хотя виновата была не вермишель, а то, что сестрица перед этим стрескала четыре соленых огурца и запила пол-литрой молока. Но она все равно выла до вечера: «Это из-за нее…» Вот отец и сказал: «Написано — вермишель быстрого приготовления. |
