Айя-Ни вновь покачала головой.

— О нет! Сын Неба просто не знает!..

Она смотрела на него бесконечно любящими глазами, но, скорее, как мать на маленького ребенка, чем как юная девушка на своего возлюбленного.

Новый порыв ветра чуть не сорвал ее с места и не унес прочь. Но когда Конан хотел было схватить ее за плечи, чтобы удержать на месте, она предостерегающе замахала руками.

— Нет, нет! Сыну Неба нельзя касаться меня!..

— Но почему я не могу прикоснуться к тебе?! — крикнул Конан, преодолевая шум ветра и гул кружащихся возле теней.

— Потому что Сын Неба не наш! Сын Неба вернется в мир живых! — плача и улыбаясь, кричала девушка. — Посмотри на свою рану!

Конан опустил глаза на левую сторону своей груди. Там, где прежде был глубокий и широкий разрез от клинка, теперь виднелся лишь розоватый шрам. Он почувствовал, как Алмена вновь пытается вернуть его в солнечный, зеленый мир живых, как ее теплые руки ворожат над ним, вытягивают назад…

— Алмена! Я сейчас вернусь! Еще немного!.. — умоляюще крикнул он.

— Ты не вернешься! Ты не вернешься! — злобно зашипел кто-то возле самого его уха.

От неожиданности киммериец вздрогнул. Он увидел, что вся молчаливая толпа его жертв — тех, кого он отправил в этот мир собственной рукой, — плотно сгрудилась вокруг него. Айя-Ни оказалась оттесненной далеко назад.

Ветер незаметно утих. Тени больше не колыхались и не летали, они стояли неподвижно, подобравшись к нему совсем близко. В основном это были мужчины, суровые насупленные воины со страшными ранами и увечьями. Большинство лиц было незнакомо — разве рассмотришь лицо противника в пылу яростной битвы! Но некоторых Конан узнал. Вот двое-трое когда-то близких друзей, которые предали его и поплатились за это… Вот несколько отважных и умелых бойцов, чьим воинским мастерством киммериец не мог не восхититься, и оттого облик их запал в память. Как правило, они долго и дорого отдавали свои жизни, награждая Конана серьезными ранами… Вот несколько женщин, немыслимо безобразных, шипящих и плюющихся, как растревоженные змеи…

В первый момент, увидев женщин, киммериец опешил: разве когда-нибудь он подымал на них свой меч? Но затем вспомнил: да, были и женщины, но только злобные колдуньи, вампирши и оборотни, стремившиеся погубить его, либо близких ему людей любой ценой… Но отчего они так безобразны? Помнится, в мире живых среди них было немало соблазнительных красавиц, с первого взгляда берущих в сладкий плен…

— Ты не вернешься! Мы не отпустим тебя! — торжествующе шипела над ухом одна из убитых им когда-то ведьм.

На ее морщинистой шее навсегда отпечатались следы от крепких пальцев варвара.

Голос её подхватили другие женщины и мужчины. Молчаливая прежде толпа зашумела, заговорила, заворчала.

— С какой стати он вернется в мир живых, а мы останемся здесь?!.. — роптали угрюмые воины, пронизанные копьем, рассеченные секирой, изрубленные мечом. — Да, он молод и полон сил, но многие из нас моложе его! Многие из нас наслаждались светом солнца гораздо меньше, чем он!..

— Он наш, наш, наш! Не выпускайте его!.. — шипели, подстегивая воинов, ведьмы.

— Плотней, плотней окружайте, давите! Он не сможет вырваться и уйти!..

Конан не видел больше Айя-Ни. Он только слышал ее взволнованный звонкий голос.

— Оставьте его! Выпустите! Не трогайте!.. — кричала девушка, но мрачная толпа разжигалась все больше.

Конана сдавили так тесно, что он уже не мог пошевелить ни плечом, ни ногой, ни пальцем руки.