Изменить размер шрифта - +
Многодневное путешествие изрядно вымотало их. После изнурительного махания веслом отрадно было ничего не делать, но только с интересом оглядываться вокруг, принимая всевозможные знаки почтения, оказываемые хозяевами.

Немедиец, обладавший поразительными способностями к языкам, уже на второй вечер бойко объяснялся с туземцами, помогая себе жестами, рисунками на прибрежном песке и бесконечно выразительной мимикой. Всеми новыми знаниями о племени он тут же делился с Конаном.

Маленькое племя уже несколько поколений ни с кем не воевало и не имело врагов. Все соседние племена боялись портить с ними отношения, так как никто в округе не имел такого сильного бога-покровителя, каким был Ба-Лууун, таинственное существо, обитавшее в озере вверх по течению Стикса. Ба-Лууун был добрым божеством, он давал жизнь племени и охранял его, не требуя взамен человеческих жертв. Каждое утро на восходе солнца двое туземцев отвозили к озеру лодку, доверху наполненную бананами, кокосами, плодами манго, сладкой травой — чтобы озерный бог, обычно питавшийся рыбой, мог вдоволь полакомиться.

Поскольку племя не вело войн, оно не нуждалось и в вожде. Все главные вопросы решали трое старейшин.

Каждый из старейшин заведовал чем-то одним. Самый молодой и крепкий из них был ответствен за то, чтобы у племени всегда было вдоволь еды. Благодаря его заклинаниям, молитвам, притоптываниям и приплясываниям, в реке всегда водилась рыба, насекомые откладывали множество личинок в прибрежные кусты, а звери и птицы не вынуждали в поисках себя бродить по джунглям слишком долго. Второй старик, с мудрыми лучистыми глазами, решал все спорные вопросы, возникающие между членами племени. От двух-трех его спокойных слов стихали самые яростные споры, становились покладистыми и кроткими самые необузданные и сварливые женщины. Наконец, третий старик, самый древний, чьи ноги напоминали узловатые корни дерева, а желто-белые волосы спускались до самых колен, был связующим звеном между предками племени и его потомками. В чем конкретно выражалась эта связь, Шумри не понял. Этот древний патриарх почти все время молчал, погруженный то ли в себя, то ли в неслышимые разговоры с духами уже умерших и еще не родившихся Детей Ба-Лууун. О его желаниях и повелениях догадывались по слабым движениям губ и пальцев рук.

Тот восторг, который вызвало у туземцев появление белокожих путников, и то благоговение, испытываемое ими к Конану, объяснились довольно скоро. Как только Шумри научился более-менее понимать их язык, стало ясно, что киммериец в их глазах является не кем иным, как явившимся к ним с неведомых высот Сыном Неба, существом божественного происхождения, либо, по крайней мере, полубогом.

В божественности Конана их убеждали не только светлая кожа и огромный рост (самый высокий мужчина племени не доставал ему до плеча), сколько прозрачная синева глаз, сразившая этих наивных детей джунглей наповал. Особенно впечатляло, когда голова киммерийца оказывалась на фоне начинающего вечереть неба. Такие глаза — два маленьких небесных осколка — могли быть только у сына верховного божества и ни у кого больше.

Один из старейшин, отвечающий за мирную жизнь племени, рассказал Шумри, что когда-то давно, на самой Заре Творения Земля и Небо так любили друг друга, что не могли разомкнуть объятий. Проходили века и тысячелетия, а дети Земли, которых она производила то и дело на свет, пребывали в духоте, тесноте и тьме. Нельзя было ни пробежаться, ни встать во весь рост, ни взмахнуть руками. Так продолжалось до тех пор, пока могучий герой Тонгу не отважился разорвать объятия божественных родителей. Он напряг все свои силы, высоко поднял руки и отделил Небо от Земли. Страшно закричала Земля, разлученная с Небом. Она кричала и тряслась от горя много дней и ночей. На месте гор образовались моря, на месте океанов распростерлись пустыни. Не меньшим было и горе Неба. Ливни слез проливались из его очей, молниями гнева пытался он настичь и поразить отважного Тонгу.

Быстрый переход