…Гряду суровых киммерийских гор предстояло ему преодолеть. У подножья их ему пришлось расстаться со своим верным конем: по узким карнизам, нависающим над пропастью, проехать верхом было невозможно. Умное животное осталось ждать его на лугу у ручья, в тени последнего дерева.

Роальд карабкался по склону горы, голому, поросшему лишь белесым лишайником да верблюжьей колючкой Суровые скалиды обитали в этих пустынных местах.

Девы с окаменелыми, мертвенно-серыми лицами выглядывали из трещин в скалах, застывали, словно статуи, на карнизах и выступах. Их скулы были резко обточены, словно грани драгоценных камней, одежда прямыми тяжелыми складками вбивалась в землю, подобно каменному водопаду.

— Рыцарь, рыцарь, — гулко вещали девы, — останься, если ты мужествен. Здесь, высоко под небом, остаются только отважные и крепкие духом. Звонкие духом, словно высокая, одинокая струна…

Заглядевшись на одну из них, Роальд оступился и покатился по склону. Уцепившись в последний момент за выступ камня, он завис над расщелиной.

Скалиды, затихнув, бесстрастно наблюдали, как он напрягает мускулы, пытаясь подтянуться и выкарабкаться…

Преодолев все тяготы и соблазны пути, Роальд добрался-таки до замка Харрока.

Ровно в полночь с помощью кинжала и крепкой веревки рыцарь преодолел ограду замка и очутился в саду. В ту ночь было полнолуние. От неистового света луны все вокруг было белым, словно припорошенным инеем. Он был удивлен, что ни стражники с алебардами, ни хищные звери не охраняли подход к обиталищу полудемона.

Деревья в саду росли на значительном расстоянии друг от друга. Они были очень ровные и прямые, будто взметнувшиеся вверх тонкие цилиндры. Роальд крался, перебеляя от одного ствола к другому, но в ярком свете луны было прекрасно видно.

Порой он запинался обо что-то мягкое — то были большие птицы, спящие в траве. Спросонок они коротко вскрикивали и вновь погружались в сон.

Замок из светло-серого ноздреватого камня, облитый луной, казался призрачно-белым. Задрав голову, Роальд пробирался вдоль его стен, внимательно вглядываясь в узкие окна. Одни окна были темны, другие светились мертвенным синеватым светом, в третьих мерцали гроздья свечей. Ни в одном не промелькнуло ни силуэта, ни тени, словно замок был необитаем.

Одно окно — небольшое, со светлыми занавесками и теплым отсветом свечи — заставило его остановиться. Помедлив, он поднял с земли горсть камешков. Бросил в стекло — один, другой, третий…

Тихий, радостный смех раздался за его спиной.

Роальд обернулся.

— Эльбет!

Она стояла, прислонившись спиной к дереву, смеющаяся, сияющая, в белом платье и белом лунном луче.

— Как ты догадался, что это окно мое?

— О Эльбет! — Роальд прижимал ее к себе так крепко и так нежно, как только мог.

— Он не сторожит тебя — этот безмозглый выродок, упырь, летучая мышь! Какое счастье!.. Бежим! — Он увлекал ее прочь от угрюмой громады замка.

— Постой! Это бесполезно! — Эльбет пыталась остановить его, но не могла — и бежала, подхваченная его порывом.

Они достигли стены.

— Лезь! Я подсажу тебя!

Переводя дыхание, она опустилась прямо на влажную ночную траву.

— Прошу тебя, выслушай!

Он протянул к ней руки, чтобы поднять с травы. Эльбет покачала головой.

— Не надо! Мне не сбежать от него, нет, Я пробовала много раз. Дальше этой стены он меня не выпускает. У него нечеловеческая воля. Как бы я ни боролась, он может вернуть меня обратно, даже не шевельнув пальцем.

— Ну, это мы еще посмотрим! — рассмеялся Роальд. — Полезли скорей! Мне не терпится увидеть, как чья-то воля будет пытаться отнять тебя у меня!

— Нет! — по лицу ее пробежала короткая судорога, — Нет.