- Остановись, Паша... Пришли.

 Ерхов лежал, глядя в потолок. Лицо его было покрыто рыжей щетиной, белесый взгляд казался отрешенным. Увидев Овсова, он оживился, чуть сдвинулся, попытался подтянуться повыше на подушку.

 - Ну что, доктор? - спросил он и одними лишь этими словами подтвердил все, что Овсов говорил о нем Пафнутьеву. - Надежда есть?

 - Надежда умирает последней, - неловко пошутил Пафнутьев и, только произнеся эти слова, понял, что промахнулся. Ерхов затравленно взглянул на него, побледнел, хотя, казалось, куда ему дальше бледнеть.

 - А сам-то как? - спросил Овсов.

 - Да вроде держусь... Или это только кажется?

 - Везет тебе, старик! - решительно заявил Пафнутьев, нащупав, наконец, тон, которым можно говорить здесь, в этой палате, с этим больным. Овсов с удивлением посмотрел на него, но вмешиваться не стал.

 Для себя он уже определил состояние Ерхова по его вопросам, цвету лица, а температуру и прочие показатели состояния организма он знал по донесениям сестричек.

 - Что значит везет? - насторожился Ерхов.

 - Ну, как же! Твой приятель уже в лучшем мире обитает, похороны состоялись, народ свое отрыдал... А ты здесь балдеешь, на снегопад любуешься... Конечно, везучий.

 Овсов только головой крутнул, услышав слова Пафнутьева, но опять промолчал, не приходилось ему еще видеть друга при исполнении обязанностей. Овсов понял - Пафнутьев решил не успокаивать Ерхова, не лишать его трепетного состояния и страха за свою жизнь. Видимо, так ему проще было задавать вопросы.

 - Это из прокуратуры, - пояснил Овсов. - Хочет с тобой поговорить... Побеседуйте пока, а я пройдусь по палатам.

 - Это.., обязательно? - спросил Ерхов.

 - Это более важно, чем твое выздоровление, старик! - опять брякнул Пафнутьев что-то несусветное, и Овсов поспешил выйти.

 - Почему более важное?

 - Потому что твое выздоровление - дело решенное. А я здесь представляю многих людей, для которых все испытания впереди. И потом, ты же должен подумать, что будет с тобой, куда отправишься, чем займешься после того, как выйдешь отсюда, если выйдешь, конечно.

 - А почему могу не выйти?

 - Некоторых выносят.

 - Что... К тому идет?

 - Старик, какой-то ты запуганный... Так нельзя. Это плохо. Держись, и все будет в порядке. Ты попал в руки лучшего врача этого города.

 - Точно? - с надеждой в голосе спросил Ерхов.

 - Сам не видишь?

 - Вообще-то да...

 - Он показывал пулю, которую вытащили из твоего бездыханного тела? Нет? Значит, не хотел тебя расстраивать. А мне показал. Даже подарил на память.

 - А почему вам, а не мне?

 - Потому что она мне нужнее. Я по этой пуле узнаю, кто в тебя стрелял, из какого ствола, в кого еще стрелял или намеревался выстрелить.

 - Баллистическая экспертиза?

 - Не совсем, но уже где-то рядом бьешь... - Пафнутьев придвинул табуретку и в тот момент, когда повернулся к Ерхову спиной, изловчился нажать в кармане кнопку диктофона. - Поговорим, - сказал он, усаживаясь плотно и всем своим видом давая понять, что разговор будет неторопливый и обстоятельный.

 - Ну что ж... - пробормотал Ерхов" - Пусть так...

 - Пару дней назад имел подробную беседу с Вовчиком, - сказал Пафнутьев как бы между прочим.

 - Неклясовым?!

 - Да, - Пафнутьев махнул рукой, давая понять, что это событие для него не столько уж и важное.

 - Его взяли?

 - В собственном кабинете с ним беседовал, - сказал Пафнутьев чистую правду. Лукавил Павел Николаевич, но что делать, это все-таки лучше, чем врать и постоянно бояться разоблачения. Даже в беседе с отпетым бандюгой не мог Пафнутьев скатиться к откровенной лжи, даже в таком вот положении не забывал он о собственном достоинстве.