- Где они сидят?

 - Рядом общая комната. Там несколько столов, телефоны и прочее.

 - Этот кабинет ты занимаешь единолично?

 - Конечно! - Анцыферов вскинул голову, словно бы оскорбленный таким вопросом. - Это мой личный кабинет.

 - А в твое отсутствие может кто-то зайти, посидеть за столом, позвонить, распить бутылку водки...

 - Исключено! - резко сказал Анцыферов. - Я запираю дверь, даже если выхожу на пять минут.

 - Это хорошо, - одобрил Пафнутьев. - Так и надо. Все-таки должно быть какое-то расстояние между хозяином и обслугой, верно?

 - Да, - неуверенно кивнул Анцыферов, пытаясь понять, к чему клонит Пафнутьев, чего добивается. - Видишь ли, есть коммерческая тайна, документы, отчетность... Деньги, в конце концов... Я просто вынужден хранить неприкосновенность этого кабинета.

 - Даже дверь, я вижу, бронированная, - уважительно произнес Пафнутьев.

 - Дверь бронированная, кованая решетка на окне, сигнализация, телевизионные камеры, - перечислял Анцыферов каким-то странным тоном - и хвалясь владениями, и все больше настораживаясь.

 - Значит, никто не пользуется твоим кабинетом? - повторил вопрос Пафнутьев.

 - Я же сказал, - Анцыферов снова перешел к своей манере отвечать неопределенно, ни на чем не настаивать, ничего не утверждать.

 Пафнутьев откинулся на спинку кресла, подпер щеку ладонью, прикрыл глаза и, кажется, задумался или, устав, решил немного передохнуть, а то и вздремнуть. Анцыферов недоуменно склонил голову к плечу, как умная собака, пытаясь понять, как поступить. Рука, его, как обычно в таких случаях, непроизвольно дернулась вперед, кисть обнажилась, и он посмотрел на часы. Потом потянулся к телефону.

 - Не звонить! - резко сказал Пафнутьев.

 - Не понял?

 - Не надо звонить при мне. Уйду - тогда сколько угодно. А сейчас не надо.

 - А если мне позвонят?

 - Трубку не брать.

 - Но я могу и не послушаться, а, Паша?

 - Послушаешься. Иначе применю оружие.

 - Что происходит, Паша?

 - Когда уйду - говори с кем угодно, звони куда угодно... Но пока я здесь, хочу насладиться общением только с тобой, - Пафнутьев, будто извиняясь, развел руки в стороны, дескать, извини, дорогой, тут я не властен над собой.

 В это время раздался мягкий, воркующий звонок. Анцыферов вопросительно посмотрел на Пафнутьева. А тот невозмутимо поднялся и взял трубку.

 - Вас слушают, - сказал Пафнутьев скомканным голосом так, что сразу невозможно было понять, кто говорит. Но слова он произнес анцыферовские. Тот, сидя в прокурорском кабинете, начинал разговор с этих вот церемонных, вроде бы уважительных слов.

 - Леня, мы у тебя кое-что забыли, - произнес молодой голос. - Ты в курсе? Алло!

 - Говорите, я слушаю! - сказал Пафнутьев и весело подмигнул Анцыферову, давая понять, что разговор идет легкий, необязательный, и не грех при таком разговоре пошутить.

 - Это Леонард?

 - Вас слушают, - повторил Пафнутьев, но человек на том конце провода уже догадался о своей ошибке и положил трубку.

 - Кто звонил? - спросил Анцыферов.

 - А! - Пафнутьев беззаботно махнул рукой и снова уселся в кресло. Твои ребята звонили.

 - Какие ребята? - помертвевшим голосом спросил Анцыферов.

 - Ну, эти... Как их... Которые утром перекусывали, а потом сматывались черным ходом.

 - И что сказали?

 - Леонард! - воскликнул Пафнутьев. - Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы возмутиться, послать меня к какой-то там матери, ты все принимаешь за чистую монету и даже спрашиваешь, о чем был разговор... Как понимать?

 - Шутка, - холодно сказал Анцыферов. - Это, Паша, была шутка.