|
Эка невидаль, пыхнуло разок-другой огнем!.. Каскад удержал меня за рукав: – Скажи-ка, ты Мэтью больше не встречал? – Пока нет. – Видишь ли, следствие идет полным ходом. Может быть, ты не в курсе?.. – Ты же знаешь, я занимался делами у полковника в Уайлсдене. Тебе же известно!.. – Да, но следствие продолжается… Какая разница, в Уайлсдене или где еще… Врезал он мне под дых, отплатил той же монетой… – Такие-то вот пироги, котик мой! Вы поставлены, так сказать, в известность. Что скажете? Все-таки уплываете этой ночью? – Конечно, нет! Все кругом глядели на меня… – Стало быть, остаешься? – Разумеется! Я не дрогнул, и глазом не моргнул. – Молодчина, дружище! Вот это самообладание!.. Я принял поздравления. – А твоя девчушка?.. Он показывал на спавшую Вирджинию… – Она англичанка. Я тебе говорил в связи с дядей. Пусть знает, что не какая-нибудь потаскушка… – Она же будет работать у тебя, какой смысл уезжать в такую даль?.. Ей что, неуютно с нами? – Не в том дело… Тут надо подумать… Ему было не очень понятно. Она потихоньку просыпалась… – Здравствуйте, мадемуазель! Он разглядывал ее. Так близко он ее еще не видел – лицом к лицу… – А у нее красивые глаза! Он выказал любезность, а это случалось с ним не часто. Он редко улыбался женщинам… – Good bye, Miss! – Good bye, Sir! Совсем не дичилась моя душечка. Он задумался… – Надо будет одевать ее во что-нибудь подлиннее, уж очень смахивает на малолетку… Он уже подумывал об эспланаде у «Эмпайра»… – Она в самом деле мила!.. Тут можно было быть спокойным. – Только дам тебе один совет: остерегайся итальяшек. Они по таким с ума сходят, просто помешаны на блондинках. Уволокут – глазом моргнуть не успеешь, только ее и видели! Говорю тебе… совсем шальные! Итальяно прохиндяно! Так, Просперо?.. Но и этих можно научить уму-разуму, не так ли, синьор Просперо?.. Он густо сплюнул… Дела минувших дней. Впрочем, и теперь еще дел хватало… «Здравствуйте, мадемуазель!» – повторил он, подмигнул и уже глядел в другую сторону… уже другие заботы занимали его. Да и немудрено: девицы тормошились, трепыхались, взлезали на полисменов, сваливались с них, сюсюкали, обцеловывали, словом, не знали удержу!.. Ни секунды передышки… какие могут быть дела? Раз пришли, пусть и остаются… Чмок! Чмок!.. Безудержные ласки!.. Девицы сняли с копов каски и стали присаживаться над ними, как бы мочась… Мне не было смешно. На мой взгляд, «стражники» что-то учуяли… Пришли точно ненароком, притворились хмельными, пьяными до положения риз, а сами незаметно посматривали, да брали на заметку – проще простого! Лепили нам дельце!.. И в этой заварушке лопухами оказались именно мы… И вдруг меня точно обухом по голове хватили… я потрясен, ошеломлен. Стоило мне подумать об этом, как меня начало трясти, в голове поднялся сумбур, я задрожал, как осиновый лист!.. Увидев, что со мной творилось, Вирджиния взяла меня за руки. Я краснел, бледнел, не понимая, что со мной происходит… Меня пронзила жуткая мысль. Померещилось… Нет, не померещилось! Потрогал себя… Это я, точно я, никаких сомнений! Не почудилось мне… Совсем забыл, вон из головы, черт! Забавно! Одурел от головной боли, от его головной боли, будь оно проклято!.. Мясо куском в наваре! Из него, а не из меня! Ой-ей-ей! «Трепещи, трепещи!..» И на том спасибо!.. Снова краска бросилась мне в лицо – краска смущения… – Проклятье, он вернулся! Я воззвал к Дельфине. |
