По окончании шествия гражданин Гратлар долго беседовал наедине с кузнецом, чья кузница находилась как раз напротив церкви. После этого разговора удивленный кузнец перетащил в церковь множество огромных и тяжелых кусков железа, а также самую большую наковальню. Когда же любопытствующие приставали к нему с расспросами, он отвечал:

— Такого вы еще не видали.

— Чего не видали?

— Я обещал молчать… Но уж поверьте, такого и вправду никто еще не видал!

Сдержанность кузнеца, человека отнюдь не легковерного, делала предстоящее развлечение еще более заманчивым. Так что, несмотря на холод, уже в шесть часов вся деревня толпилась перед узкими церковными дверями, освещенными фонарями, в каждом из которых горело по восемь свечей. Дома осталось не больше двух десятков жителей. Гражданин Гратлар сам стоял на входе, опускал в карман су и лиарды, окидывал благосклонным взором приношения и складывал в огромные корзины с ручками всевозможные съестные припасы.

Проникнув в церковь, любопытные усаживались где попало, ибо, как и подобает в демократическом обществе, все места — церковные скамьи — находились на одном уровне. Над алтарем возвышался дощатый помост, сооруженный на больших перевернутых вверх дном бочках. Импровизированную сцену освещали свечи, вставленные в бутылки. Наконец представление началось.

На сцену вышла вся труппа. Артисты, мужчины и женщины, в пышных костюмах расселись по обеим сторонам помоста, ожидая своего выхода. Гражданин Гратлар чувствовал себя на подмостках как рыба в воде и обладал недюжинным красноречием, необходимым в подобного рода спектаклях. Держа в руке тонкую ореховую палочку, он принялся расхваливать свой театр.

— Дамы и господа… простите, граждане и гражданки! — произнес он, и голос его эхом отозвался под высокими сводами, — я намеревался начать с выступления Тысячу Уложу, этого Геркулеса со стальными мускулами, которого вы видите рядом с мадемуазель Нини Лапки Вверх, неподражаемой канатной плясуньей. Но его величество Живоглот Первый, король Сальмигондских островов, только что заявил мне, что голоден. Это и неудивительно! Несчастный властелин, изгнанный из своего государства в результате произошедшей на кухне революции, сегодня на обед съел всего лишь барашка, разумеется живьем, четырнадцать фунтов колбасы и несколько ведер картошки.

При этих словах гигант с физиономией, сияющей, словно начищенный сапог, в короне из перьев, в черном трико, создававшем полную иллюзию черной кожи, со стеклянными браслетами на шее и запястьях, встал и принялся издавать устрашающие звуки.

— Вы голодны, не правда ли, бедный Живоглот?

— Ува… у!.. у!.. ува… у!.. ува… ха!

Негр бросился на гражданина Гратлара и вцепился в его руку зубами, словно действительно хотел съесть артиста живьем. Гражданин Гратлар изо всей силы ударил его палкой, и негр отпустил добычу.

— Потише, гражданин монарх, не так шустро! Обжора грызет сырые кости с таким же удовольствием, как если бы перед ним был сахарный тростник. Быстро несите ему еду, иначе будет беда!

В мгновение ока на помост водрузили стол, на котором стояла огромная миска с серой солью, ведро вина литров на пятнадцать и корзина, полная яиц. Широкая улыбка озарила лицо голодного людоеда, и все увидели его острые, как у крокодила, зубы.

— Это всего лишь крутые яйца, — объявил Гратлар. — Обычно его величество ест их вместе с заключенными в них цыплятами, такая пища весьма полезна его нежному желудку. Однако в этот раз мы не смогли отыскать его любимую еду. В корзине сто яиц. Для него это занятие на четверть часа, не больше.