Часы и цепочку Путилин сумел-таки вернуть, когда задержал «чертей». В шайку входило четыре человека. Это были уволенные в запас, которые, промотав выданные им деньги, решили попытать счастье на большой дороге, чтобы вернуться на родину с капиталами. «Нам бы только запугать насмерть, чтоб потом в полицию не доносили. Ведь на нечистую силу не пойдешь же квартальному заявлять»,  - признавались они потом. Так и доигрались до арестантских рот.

Вспоминая в записках начало своей полицейской карьеры, Путилин с грустью называет это время «расцветом разбойничества и сумерками полицейско-сыщнической власти». Успехи полиции в те годы объяснялись, скорее, энтузиазмом отдельных её представителей. Очевидно, всеподданнейшие доклады, которые с удовольствием читал Николай I, были далеки от реального положения дед.

Что воля, что неволя - все одно

Либеральные реформы Александра II спровоцировали рост преступности. Освободив крепостных, власть обязала их платить слишком большой выкуп за слишком малый надел земли, поэтому желанная свобода обернулась для крестьян нищетой. Вчерашние крепостные, оторванные от привычного жизненного уклада, отправлялись на заработки в город, где, окунаясь в непривычную для себя среду, нередко превращались в маргиналов и давали волю агрессии. Почувствовав вкус к свободе, они не желали возвращаться в прошлое, все усилия правительства вернуть народ к прежним порядкам вызывали лишь волну протеста. Джинн был выпущен из бутылки: расширяя рамки дозволенного, великие реформы способствовали развитию отклоняющегося поведения. Своевольный русский человек и сам порой признает, что принудить его к порядку можно лишь строгими мерами. Существует весьма характерный рассказ о крестьянине, который весной, несмотря на запреты, переходил Неву по тонкому льду и стал тонуть. Городовой спас его от гили, но вместо благодарности тот разразился упреками: «Чего смотрите.» На слова городового «Я же тебе кричал» крестьянин произнес фразу весьма примечательную: «Кричал! Надо было в морду дать!»

Судебная реформа 1864 года отменила закрытый сословный суд, на смену которому пришли присяжные заседатели и мировые судьи. Провозглашенный Александром II «скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных наших суд» открыл эпоху гласных судебных процессов. «Судебный вестник» ежедневно публикует подробнейшие отчеты о рассмотренных делах. Наиболее частым преступлением являются кражи со взломом. Крестьянин Иван Тимофеев - по показаниям свидетелей, «человек самый дурной и никуда не годный; на улице и топора положить невозможно, чтобы он его не украл» , - был заключен в арестантские роты на 2 года и 9 месяцев. Более сурово каралось святотатство. Московский цеховой Василий Иванов, укравший икону из церкви, осужден на 6 лет каторги и вечное поселение в Сибири. Испуганными на суде они явно не выглядели и пытались отстаивать свои права: Тимофеев заявил о своем желании получить подробную копию с приговора, а непризнавший вину Иванов утверждал, что «надзиратель говорит по наущению квартального, а сам он и в церкви не был, а «зашел по естественной надобности на двор, где и был схвачен. «Надзиратель грозил, что сошлет меня в Сибирь, а я говорю ему - ваше благородие, Сибирь не загорожена, может, вы и сами туда попадете» . Рост уголовной преступности в городах потребовал реорганизации полицейского аппарата. На долю Петербурга и Москвы, где проживало 1,6% населения России, приходилось 6,2% осужденных; на долю деревни 64,5%, но там жили 90% подданных Российской империи, а стало быть, столичная криминогенность более чем в 5 раз превышала сельскую. Вместо прежних управ благочиния в крупных городах создаются полицейские управления. 31 декабря 1866 года в Петербурге вводится сыскная полиция - прообраз будущего уголовного розыска. Это была необходимая и очень своевременная мера.