|
Помните, как Федор Михайлович описывал своего героя-бомбиста Петра Верховенского в апокалиптических «Бесах»: «…Говорит он скоро, торопливо, но в то же время самоуверенно, и не лезет за словом в карман. Его мысли спокойны, несмотря на торопливый вид, отчетливы и окончательны, - и это особенно выдается. Выговор у него удивительно ясен; слова его сыплются, как ровные, крупные зернушки, всегда подобранные и всегда готовые к вашим услугам. Сначала это вам и нравится, но потом станет противно, и именно от этого слишком уже ясного выговора, от этого бисера вечно готовых слов. Вам как-то начинает представляться, что язык у него во рту, должно быть, какой-нибудь особенной формы, какой-нибудь необыкновенно длинный и тонкий, ужасно красный и с Чрезвычайно вострым, беспрерывно и невольно вертящимся кончиком». В общем, не слишком симпатичный типаж, не правда ли? Но именно эти ребята стали сценаристами и режиссерами фильма под условным наименованием «Взорвем Россию».
Мода на «революционный отстрел» пошла с члена тайного общества Дмитрия Каракозова, который. 4 апреля 1866 года у ворот Летнего сада стрелял в императора Александра II. За ним потянулись другие: поляк Березовский, член «Земли и воли» Соловьев, покушавшаяся на питерского градоначальника Трепова Вера Засулич, стати, хорошая знакомая Нечаева. Пожалуй, именно процесс над Засулич, когда под овацию публики она была вчистую оправдана присяжными, стал пресловутым Рубиконом, после которого политический терроризм окончательно утвердился на русской почве. Сочувствие толпы революционеры расценили как «вотум доверия» и принялись действовать с удвоенной энергией: отложив малоэффективные стволы, взялись за бомбы. От которых шума, во всех смыслах, на порядок больше. И вот уже народоволец Халтурин устраивает взрыв в Зимнем дворце. И вот уже год спустя Гриневицкий бомбой исправляет «косяк» своего товарища: 1 марта 1881 года несчастный, затравленный, как зверек, император погибает. Проходит ровно шесть лет, день в день, и в Петербурге за подготовку покушения на Александра III берут под стражу народовольца Александра Ульянова. И это отнюдь не мистическое совпадение, а заранее просчитанный, особый цинизм. Культовая для бомбистов дата 1 марта стала таким же «активно отмечаемым праздником», как, к примеру, 20 апреля для современных нынешних «скинов». По приговору Ульянова отправляют на виселицу, и его младший брат эмоционально реагирует на казни своим крылатым: «МЫ ПОЙДЕМ ДРУГИМ ПУТЕМ!» И ведь дошли-таки! Причем всего за каких-то три десятка лет, что по меркам истории - пшик, малый полувздох. Вот только Ульянов-младший в запальчивости немного слукавил. Этот конечный пункт прибытия оказался другим, однако лучшего метода «ускоренного политического переустройства», нежели метод политического террора, с тех Пор так никто и не придумал. Именно «ускоренного», потому что во все времена находятся те, кому хочется «не частями, а сразу». Вот что, к примеру, писал молодой Ильич в 1905 году: ««…Японцы оказались сильнее русских отчасти и потому, что они умели во много раз лучше обращаться с взрывчатыми веществами. И эти, общепризнанные теперь во всем мире мастера военного дела, японцы, перешли также к ручной бомбе, которой они великолепно пользовались против Порт-Артура. Давайте же учиться у японцев!… Изготовление бомб возможно везде и повсюду. Оно производится теперь в России в гораздо более широких размерах, чем знает каждый из нас (а каждый член Социал-демократической организации, наверное, знает не один пример устройства мастерских). Оно производится в несравненно более широких размерах, чем знает полиция (а она знает, наверное, больше, чем революционеры в отдельных организациях). Никакая сила не сможет противостоять отрядам революционной армии, которые вооружаются бомбами, которые в одну прекрасную ночь произведут сразу несколько таких нападений… За работу же, товарищи!» И работа закипела! Согласно официальным полицейским отчетам, только в период с февраля 1905-го по май 1906 года на территории Российской империи в результате террористических покушений были убиты (либо ранены) 1273 человека. |
