— Акико, не ходи сюда! Акико беги в дом!

— Акико, стой! — вторит ему женщина, пускаясь вдогонку за девочкой.

— Дзиро, идиот, мне просто нужно с тобой поговорить! — ору я, пытаясь просунуть руку в щель окна.

Вой сирен все ближе. Девочка все ближе. Крики все тревожнее и громче.

Небольшое светопреставление на отдельно взятой улице. Соседям надолго хватит разговоров.

Я вдруг испытываю непреодолимое желание схватить эту девчонку и использовать ее в качестве живого щита. Да, в голову может прийти и такое. Когда тебе светит несколько десятков лет отсидки. Когда ты в панике. Когда все твои замечательные планы по спасению мира терпят крах. Когда ты оказываешься по уши в дерьме. В такие моменты в голову лезет всякое. В том числе и планы захвата заложников.

Кто-то скажет, что подумать об этом мог только подонок. Ну да, пожалуй… Не буду спорить. Возможно, я вовсе не так хорош, как думал о себе. Возможно, мы все не так хороши. Просто не у каждого случается возможность убедиться в этом.

Девочка почти у машины, залитая светом фар. Ее сандалии шлепают по розовым плитам дорожки, ведущей к дому. Следом за ней семенит визжащая жена Дзиро. Сирены надрываются уже в паре кварталов. Дзиро, не переставая орать, распахивает дверцу. Дверца бьет меня по ногам и животу, но я успеваю схватить полицейского за воротник рубашки. И выдергиваю его из машины, как морковку с грядки. Он на удивление легкий, весь какой-то высушенный.

— Папочка! — вопит Акико.

— Дзиро! Акико! — верещит женщина.

— Акико! — кричит Дзиро.

— Успокойтесь! — пытаюсь переорать их я. — Спокойно!

И — поприветствуем нового участника нашего шоу — на улицу с визгом покрышек выворачивает полицейская машина.

О, да! Вот что можно назвать по-настоящему большой удачей. Вот он — момент триумфа, если вас привлекает антисоциальное поведение. Если вы считаете, что закон — это насилие над истинной сущностью человека. Если вам нравится думать, что истинная свобода не терпит никаких ограничений. Ну, или если вы сторонник этологических теорий.

Так вот, если это все ваше, вы назовете моим торжеством момент, когда я стою залитый светом фар, держа за воротник полицейского инспектора, который стоит на четвереньках и протягивает руку к плачущей дочке. По мне пробегают сине-бело-красные огоньки тревожных мигалок, меня слепят фонари в руках полицейских и дальний свет фар их машины. Мне что-то кричат двое парней в синей форме. Мне что-то кричит женщина в юката. Мне что-то кричит Мураками. А я стою, вцепившись в воротник его рубашки и слышу только плач девочки по имени Акико.

— Папочка! — произносит она сквозь слезы. — Папочка…

Через минуту мои запястья холодят наручники. Через две минуты остренький кулак Дзиро врезается мне в правое подребье. Ему плевать на то, что я брат его приятеля. Для него я просто парень, которого разыскивают за двойное убийство. И он просто делает свою работу.

Меня впихивают в прокуренный салон полицейской машины, приложив, якобы случайно, лбом о верхний срез дверцы.

Я думаю лишь о том, что девочка Акико сегодня наверняка будет плохо спать. И папе придется долго рассказывать о том, как он ловит нехороших дядей вроде меня, и как вообще все здорово в этом мире — добро всегда побеждает зло. Ну, или какую-нибудь чушь в этом роде. Что там обычно рассказывают на ночь полицейские своим перепуганным детишкам…

Я сижу в машине рядом с одним из полицейских.