— Котаро, помоги, — говорит Такэо.

Мы снимаем картину со стены и ставим ее на пол. Потом раскатываем перед ней принесенную заранее циновку. Все это быстро, четко и по-деловому, однако не забывая делать скорбное и задумчивое лицо.

Господин Рэй смотрит на приготовления так же, как пятьсот лет назад смотрели крестьяне на сколачиваемый для них крест.

Белые трясущиеся губы, пустые навыкате глаза, заострившиеся черты и без того костлявого лица. Теперь из-под желтой с большими пигментными пятнами кожи явственно выступает череп. Пистолет у него в руках выглядит совершенно нелепо. Так же, как и тапки.

Мне кажется, что господин Рэй сейчас обмочится. Я отворачиваюсь.

— Котаро, Муцуми, Юри-тян, пойдемте. Не будем мешать господину Рэю. Господин Рэй, помните, что я вам сказал, и будьте мужественны, — говорит Такэо.

Вряд ли Рэй его слышит.

Мы стоим за дверью комнаты, где остался старый коллекционер, приговоренный к самоубийству. Такэо закуривает и протягивает пачку Юрико. Та отрицательно качает головой. Муцуми же занята своими таблетками. Она ест их, как конфеты, тщательно разжевывая и не запивая водой.

— Сложно было? — спрашивает она, морщась от горечи.

— Да не очень. Он был, в общем-то, готов. Просто мы свалились неожиданно. Сама понимаешь, так вот, спросонок сложно решиться на такое.

Он глубоко затягивается.

Я стою со скованными руками и подумываю о том, что мне сейчас тоже не помешал бы пистолет с одним патроном. Черт с ним, с Такэо, пусть дальше занимается своими делами, плевать… Но вот мне жить больше не хочется.

Слюнтяй, сказала Юрико. Еще какой!

Я вспоминаю свои ощущения, когда окрик Такэо заставил меня поджать хвост, и мне хочется блевать от отвращения к самому себе.

Из-под двери студенистой медузой выползает тяжелый запах кроличьей шерсти. Мое сердце начинает стучать мелко и дробно. Маленький мясной комочек, бешено сокращающийся из-за избытка адреналина в крови. Кролик уже там, уже готовится отведать очередной мясной морковки.

А эти идиоты, мои ненормальные спутники, ничего не чувствуют. Для них существует только запах дыма от сигареты Такэо, да приторный аромат Shisheido Yamamoto его сестрички. Им невдомек, что Кролик-мясоед в нескольких шагах от них, довольно скоро он доберется и до них.

Хрум-хрум, Такэо. Хрум-хрум, Муцуми. Хрум-хрум, все остальные… Эта тварь никогда не бывает голодной. Но никогда не бывает и сытой. Наверное, потому, что нас много, но мы слишком маленькие для него. Так, на один укус. Приходится жрать постоянно.

— Что-то он долго, — недовольно говорит Муцуми.

И в этот миг раздается выстрел, а секунду спустя — стук падающего тела.

— Бэнг-бэнг, — удовлетворенно кивает Муцуми.

В машине меня начинает трясти так, что зубы того и гляди начнут крошиться.

— Выпей, — протягивает бутылку Такэо. — Это с непривычки.

— Пошел ты, — отвечаю, но бутылку беру и делаю несколько глотков.

Дрожь не унимается. Я потираю онемевшие от наручников запястья. Я обхватываю плечи руками. Я пытаюсь припомнить хоть какой-нибудь дерьмовый факт из биологии, геологии, астрономии или ботаники, но ничего не приходит на ум. Перед глазами стоит то, что я увидел, когда зашел в эту чертову комнату.

— Знаешь, когда-нибудь я тебя убью… — говорю. — Не знаю, скоро или нет, но убью обязательно.

Такэо хмыкает, достает из кармана телефон и набирает номер. Ждет какое-то время, потом нажимает на сброс.

— Ну что, поехали? Все готовы? — спрашивает он.

Никто не отвечает. Наглотавшаяся таблеток Муцуми сидит в отключке, Юрико задумчиво смотрит в окно.