|
Я собирал воедино окружавшую меня энергию, накапливал ее в заряд для обороны — или для нападения. Я не знал, чего хотели от меня эти две фигуры в черном, но если они искали драки... что ж, я не собирался их разочаровывать. Завернувшись в энергию как в плащ, я вышел на улицу и направился к тем, кто ждали меня на тротуаре напротив. Я не спешил, шагая медленно и ровно, и следил за теми двумя, но лишь краем глаза. Со стороны казалось, наверное, что я смотрю себе под ноги, и я шел так, пока голубой свет моего оберега не коснулся темных ряс, окрасив черную ткань синим, и провалив тени в складках еще глубже. Только тогда я остановился и медленно поднял глаза, встретившись с ними взглядом. Возможно, мне только показалось, но эти двое чуть отшатнулись как от порыва ветра. Октябрьский ветер, и правда, завывал вокруг нас, обжигая кожу ледяным холодом с озера Мичиган. — Что вам нужно? — спросил я, стараясь, чтобы голос мой не уступал холодом ветру. — Книгу, — отозвался тот, что выше. Какую еще книгу? Занятно... — Гм... Судя по вашему виду, вы большой поклонник Шуберта, — предположил я. — Скорее, Гёте, — возразил он. — Отдай ее мне. Что ж, значит, его определенно интересовал der Erlking. Голос его звучал как-то... странно, что ли. Несомненно мужской, но не совсем человеческий. Какое-то в нем слышалось вибрирующее жужжание, отчего слова казались едва заметно искаженными. Говорил он медленно, размеренно. Впрочем, иначе вышло бы и вовсе неразборчиво. — Поцелуйте меня знаете куда, — ответил я. — Ищите себе книгу сами, прихвостни Кеммлеровы. — К безумцу Кеммлеру я не испытываю ничего, кроме отвращения, — возразил тот. — И оскорбления твои меня не задевают. Это дело вообще тебя не касается, Дрезден. Это заставило меня, как бы это сказать, призадуматься. Одно дело, разбираться с надменными, пусть и сильными, но не имеющими представления о том, на что способны вы, чернокнижниками. Совсем другое дело справляться с теми, кто хорошо подготовился к встрече и кто знает, кто вы такой. В общем, настал мой черед переходить в оборону. Это не укрылось от внимания фигуры в черном. Его не совсем человеческий голос сделался громче, и он рассмеялся. — Туше, о повелитель темных халатиков, — произнес я. — Тем не менее, своего экземпляра книги я вам не отдам. — Меня зовут Коул, — сообщил он. Что это послышалось в его голосе — уж не усмешка ли? Возможно... — И нынче вечером я терпелив. И еще раз прошу тебя: отдай мне книгу. Die Lied der Erlking хлопала меня по ноге,болтаясь в кармане моей ветровки. — И еще раз отвечаю: поцелуйте меня сами знаете куда. — И в третий, и последний раз прошу тебя о том же, — произнес тип в черном уже более угрожающе. — Эй, дайте подумать. Как мне лучше ответить на этот раз?.. — хмыкнул я, расставив ноги пошире. Коул испустил шипящий звук и чуть развел руки, не поднимая их. Холодный ветер с озера задул сильнее. — В третий и последний раз прошу тебя о том же, — повторил Коул негромко, но уже с нескрываемой злобой. — Отдай... мне... книгу. Неожиданно вторая фигура сделала шаг вперед и заговорила. Голос у нее оказался таким же странным, искаженным, как у первой, только в женском, так сказать, исполнении. — Пожалуйста, — произнесла она. Последовала секунда потрясенного молчания, потом Коул очнулся. — Кумори. Придержи язык! — прорычал он. — Вежливость денег не стоит, — возразила Кумори. Бесформенная ряса не давала представления о ее фигуре, но жест рукой не оставлял сомнения в ее женственности. |
