|
– Посмотрите, у меня на шее есть цепочка с медальоном. Возьмите ее, сударь. У меня еще есть кое какие бумаги. Возьмите их все. Я хочу знать, что они находятся в надежных руках. Я выполнил его просьбу и вытащил из нагрудного кармана его камзола несколько писем и медальон с изображением женского лица. – Я хочу, чтобы вы передали ей все это. – Я сделаю это, – ответил я, глубоко тронутый. – Поднимите его… выше, – попросил он слабым голосом. – Я хочу видеть ее лицо. Он долго смотрел на портрет, который я держал перед его глазами. Наконец он заговорил как во сне… – Возлюбленная моя, – он вздохнул. – Bien aimee note 18. – И по его грязным впалым щекам медленно поползли слезы. – Простите мне эту слабость, сударь, – судорожно прошептал он. – Через месяц мы должны были пожениться, если бы я остался жив. Он зарыдал, а когда снова заговорил, слова давались ему с трудом, как будто эти рыдания лишили его последних сил. – Ее имя! – вскричал я, опасаясь, что он потеряет сознание раньше чем я его узнаю. – Назовите ее имя. Он взглянул на меня. Его глаза становились стеклянными и пустыми. Затем он собрался с силами и на секунду пришел в себя. – Скажите ей, сударь, что мои… последние мысли… были о ней. Скажите… скажите ей… что я… – Ее имя? – задумчиво проговорил он отсутствующим голосом. – Ее зовут мадемуазель де… Внезапно его голова упала на грудь, и он обмяк на руках у Роденара. – Он мертв? – спросил я. Роденар молча кивнул. Глава IV ДЕВУШКА В ЛУННОМ СВЕТЕ Я не знаю, то ли на меня подействовал вид этого несчастного, лежавшего в углу сарая под плащом, которым его накрыл Роденар, то ли это был зов судьбы, но через полчаса я поднялся и объявил о своем решении сесть на лошадь и поискать более подходящее пристанище. – Завтра, – я отдавал распоряжения Ганимеду, уже сидя в седле, – ты вместе с остальными вернешься назад, найдешь дорогу в Лаведан и приедешь за мной в замок. – Но вы не сможете добраться туда сегодня, монсеньер, по этой незнакомой местности, – возразил он. – Я не собираюсь добираться туда сегодня. Я буду ехать на юг, пока не доеду до какой нибудь деревушки, где меня смогут приютить, а утром укажут дорогу. С этим я оставил его и отправился в путь. Я ехал рысью, и встречный ветер приятно освежал меня. Ночь уже спустилась на землю, но небо было чистым, и луна своим бледным светом рассеивала мглу. Я переехал поле и доскакал до перекрестка, где повернул налево и во весь опор помчался в сторону Пиренеев. Доказательство мудрости своего выбора я получил минут через двадцать, когда въехал в деревушку Мирепуа и остановился перед небольшой таверной, на дверях которой красовалось изображение индюшки – как насмешка над ее убогостью. Там не было ни конюха, ни помощника, и грязный мальчишка переросток, которому я вручил свою лошадь, не мог сказать мне с точностью, сможет ли Пьер Абдон, хозяин, найти для меня комнату. Однако я хотел пить, поэтому решил зайти, чтобы выпить хотя бы кружку вина и узнать, где я нахожусь. Когда я входил в таверну, на улице раздался топот копыт, и четверо драгунов с сержантом во главе въехали во двор и остановились у дверей. Было видно, что они проделали большой путь и ехали очень быстро, так как их лошади были измучены до предела. Войдя внутрь, я окликнул хозяина и, получив большой кувшин лучшего вина – Боже, помоги тем, кому довелось отведать его худшего вина! – начал наводить справки о своем местонахождении и о дороге в Лаведан, я узнал, что он находится в трех четырех милях отсюда. |
