|
– Ну, ну, – сказал он отеческим тоном. – Идите и будьте счастливы. Когда я встал, он вдруг поднял руку. – Ma foi. Мы были так поглощены судьбой господина де Лаведана, что я совсем забыл. – Он взял еще одну бумагу со своего стола и бросил ее мне. Это была моя долговая расписка о передаче моих земель в Пикардии Шательро. – Шательро умер сегодня утром, – продолжал король. – Он просил, чтобы вы пришли, но, когда ему сказали, что вы уехали из Тулузы, он продиктовал письмо, в котором признался во всех своих деяниях. Я получил его вместе с вашей распиской. Шательро пишет, что не может позволить своим наследникам пользоваться вашим имением, так как он не выиграл его. Он проиграл свою ставку, поскольку нарушил правила игры. Он предоставил мне решать вопрос о передаче его земель в вашу собственность. Что вы на это скажете, Марсель? Я с большой неохотой взял этот клочок бумаги. Я совершил такой изящный и героический поступок, отказавшись от своего богатства во имя любви, что теперь, клянусь честью, мне совершенно не хотелось быть хозяином чего либо, кроме Божанси. И мне в голову пришел удачный компромисс. – Мне стыдно, сир, – сказал я, – что я заключил такое пари; этот стыд заставил меня отдать свою ставку, хотя я точно знал, что не проиграл. Но даже сейчас я ни в коем случае не могу принять проигрыш Шательро. Может быть… может быть, мы навсегда забудем об этом пари? – Это решение делает вам честь. Другого я и не ожидал от вас. Идите теперь, Марсель. Не сомневаюсь, что вам не терпится сделать это. Когда ваша любовь немного поутихнет, мы надеемся вновь видеть вас при дворе. Я вздохнул. – Helas, сир, этого никогда не произойдет. – Вы уже однажды говорили это, сударь. Довольно глупое настроение для вступления в брак, однако – как большинство глупостей – очень милое. Прощайте, Марсель! – Прощайте, сир! Я поцеловал его руки; я высказал ему свою благодарность; я уже был около дверей, а он уже поворачивался к Лафосу, когда мне в голову пришло взглянуть на его приказ. Он заметил это. – Что нибудь случилось? – спросил он. – Вы… вы кое что пропустили, сир, – осмелился сказать я и вернулся к столу. – Вы уже столько для меня сделали, что я даже не смею попросить еще об одной милости. Однако это всего лишь несколько росчерков пера, и это не изменит приговор существенно. Он взглянул на меня, его брови нахмурились, он пытался понять, что я имею в виду. – Ну, что такое? – нетерпеливо спросил он. – Мне пришло в голову, что бедному виконту будет страшно одиноко в чужой стране, одному среди чужих, без дорогих ему людей, которые в течение стольких лет всегда были рядом. Король резко посмотрел мне в лицо. – Я должен выслать и его семью тоже? – Всю семью не обязательно, ваше величество. На секунду печаль покинула его глаза, и он так весело расхохотался. Я никогда прежде не слышал, чтобы этот несчастный, усталый человек так веселился. – Ciel! Ну и шутник же вы! Ах, мне будет не хватать вас! – воскликнул он и, схватив перо, дописал то, о чем я просил его. – Ну теперь вы довольны? – спросил он, возвращая мне бумагу. Я взглянул на нее. В приказе теперь было сказано, что мадам виконтесса де Лаведан должна сопровождать своего мужа в изгнании. – Вы так добры, сир! – пробормотал я. – Скажите офицеру, которому вы поручите выполнение этого приказа, что он найдет ее в караульном помещении, где она содержится под стражей в ожидании моей милости. |
