|
– Вы гораздо лучший адвокат, чем жена виконта, например. Она отвечает на вопросы, у нее есть характер – Ciel! note 79 Какой характер! – Вы видели виконтессу? – воскликнул я и похолодел от ужаса. – Видел ее? – повторил он с какой то странной интонацией в голосе. – Я видел ее, слышал ее, почти ощущал ее. Воздух этой комнаты до сих пор дрожит от ее присутствия. Она была здесь час назад. – И казалось, – проговорил Лафос, – будто три дочери Ахеронтаnote 80 покинули владения Плутонаnote 81 и воплотились в одной женщине. – Я бы не принял ее, – продолжал король, как будто не слышал Лафос, – но ее невозможно было не впустить. Я слышал, как она ругалась в холле, когда я отказался принять ее. Около моей двери возникла какая то возня, дверь распахнулась, и швейцарец, который держал ее, влетел в комнату, как манекен, Dieu! За все время моего правления во Франции я никогда не был свидетелем такого переполоха. Она очень сильная женщина, Марсель, – да защитят вас святые, когда она станет вашей тещей. Клянусь, во всей Франции найдется только одна вещь, которая может быть страшнее ее рук – это ее язык. Но она – глупа. – Что она сказала, сир? – с тревогой спросил я. – Сказала? Она ругалась – Ciel! Как она ругалась! Она не забыла ни одного святого; она перебрала их всех по очереди, призывая в свидетели, что она говорит правду. – И она сказала… – Что ее муж самый подлый изменник. Но он – безмозглый дурак, который не может отвечать за свои поступки. На этом основании она просила простить его. А когда я сказал ей, что он должен предстать перед судом и надежд на его оправдание очень мало, она наговорила мне такого, чего я никогда в себе не подозревал, благодаря вам – льстецам, окружающим меня. Она сказала мне, что я уродливый и противный; с лицом, как моченое яблоко; что я поп и дурак, не то, что мой брат, который, по ее мнению, является образцом благородства и мужских достоинств. Она обещала мне, что небо никогда не примет мою душу, даже если я буду молиться с сегодняшнего дня до страшного суда, и она предсказала, что, когда придет мое время, ад примет меня с распростертыми объятиями. Я не знаю, что еще она могла мне напророчить. В конце концов она утомила меня, несмотря на свою необычность, и я выпроводил ее, если можно так сказать, – добавил он. – Я приказал четырем мушкетерам вывести ее отсюда. Помоги тебе Бог, Марсель, когда ты станешь мужем ее дочери! Но я не мог разделить его веселье. Эта женщина со своим неукротимым нравом и ядовитым языком все испортила. – Я вряд ли стану мужем ее дочери, – мрачно заметил я. Король посмотрел на меня и рассмеялся. – На колени тогда, – сказал он, – и благодарите небо. Но я сдержанно покачал головой. – Для вашего величества это просто смешная комедия, – ответил я, – но для меня, helas! Это страшная трагедия. – Перестаньте, Марсель, – сказал он. – Разве я не могу немного посмеяться? Быть королем Франции так грустно! Расскажите мне, что вас беспокоит. – Мадемуазель де Лаведан обещала, что выйдет за меня замуж только в том случае, если я спасу ее отца от плахи. Я пришел сделать это, полный надежд, сир. Но его жена опередила меня и теперь уж точно обрекла его на смерть. Он опустил глаза, его лицо приняло свое обычное мрачное выражение. Потом он снова посмотрел на меня, и в глубине его печальных глаз я увидел что то очень похожее на любовь. – Вы знаете, что я люблю вас, Марсель, – ласково сказал он. |
