Служанка принесла бутылку коньяка, рюмки и корзиночку из фарфора с конфетами. Вильгельм разлил коньяк, поднёс Кейде.

Пить она отказалась, но взяла из корзиночки конфету. И — ушла.

Вечером того же дня Кейда послала фрау Мозель за юристом. Пришёл поверенный в делах Функов, старый господин в полувоенной форме.

— Питер Минцлаф, — представился он, располагаясь в кресле и вытирая большим розовым платком пот со лба. — Заочно вас знаю и ваше положение в семье Функов мне известно.

Он, видимо, был нездоров, трудно дышал и некоторые слова произносил неясно, будто торопился в чём–то оправдаться.

— Я хочу знать, каково наше финансовое положение? — спросила Кейда.

— О-о, милая фрейлейн! Пока старый барон и его сыны Франц и Вильгельм воевали с русскими, их финансы запели романсы, — вот уже полгода, как Функи живут в долг. Их кредиты, счета по налогам достигли астрономических размеров. Замок уже не принадлежит Функам, он автоматически перешёл в собственность банка. И вся прислуга живет впроголодь, — только тем, что выращивают на огородах. Но их земельные участки пошли в залог. Плохо ваше дело, очень плохо, милая госпожа Кейда Функ.

— Кто хозяин банка? — строго, по–военному спросила Кейда.

— Хозяин?.. Там у них совет директоров, но всем заправляет один человек — Вольфсон.

— Еврей?

— Вольфсон долго доказывал, что он не верблюд, что в роду у него одни арийцы. Перевёл на счёт нацистов большую сумму денег, и Гитлер повелел его не трогать.

Кейда вспомнила, что где–то в глубине парка, за замком, в окружении трёх холмов расположен тир, в котором Функи тренировались в стрельбе. В прошлом, лет двести назад, мужская часть обитателей замка упражнялась там в искусстве фехтования, конной борьбе с палашами и пиками. Кейду однажды звал туда покойный барон. Неожиданно ей пришла озорная мысль:

— Хорошо! Пригласите ко мне Вольфсона. Завтра в восемь часов утра я приму его в тире.

— В тире?

— Да, в тире.

— Но банкир… извините… У нас нет обыкновения… Даже старый барон посещал Вольфсона в банке.

— Скажите: я хочу видеть его в тире,

— Да, да, — хорошо, но в восемь часов? Так рано банкир…

— Пусть до рассвета подымет свой толстый зад.

Кейда чётко произносила такие фразы, которые прежде ей казались грубым ругательством.

— Осмелюсь доложить: банкир не толстый.

— Вам всё понятно?

Старик, пугливо кланяясь, вышел.

В половине восьмого Кейда в парадной военной форме в сопровождении неизменного Анчара вышла на поляну перед замком. Здесь её ожидали Фрау Мозель и Курт Бехер, державший за поводья кобылицу Луизу. Курт был тоже в офицерской форме, в стороне, привязанный к стволу рябины, его ждал пегий мерин, запряжённый в бричку. Курт должен был обогнать баронессу и вместе с фрау Мозель прежде хозяйки явиться в тир. Так было условлено по сценарию, составленному вчера вечером Кейдой и фрау Мозель.

Кейда достала из походной сумочки свежеиспеченный, ещё теплый пирожок, сунула его в губы кобылицы. Луиза красиво изогнула шею и радостно фыркнула. Сдобный душистый пирожок давал ей ещё и предвкушение долго ожидаемой прогулки в обществе хозяйки и Анчара. Прожевав пирожок, лошадь ударила в нетерпении копытом.

— В тире всё приготовлено, — сказала фрау Мозель. — Явилась из школы команда «Гитлер–югенд», и все замковские — в парадной форме и с оружием.

Фрау торжествующе кивнула, склонилась ближе к уху Кейды.

— Вас встретит наш новый смотритель парка, — молодой, только что принят на работу.