Креслин хмыкает:

– Я так полагаю, суб тиран не слишком удивилась.

– Она рассмеялась, милостивый господин. И сказала: «Для того, чтобы Риес... тиран заплатила все свои долги, потребовалось всего навсего вывернуть мир наизнанку».

– Я встречусь с ними, но не здесь. Мы с Мегерой примем их в цитадели.

– Но...

– Милостивая госпожа, несомненно, примет щедрый дар и выскажет благодарность тирану, – с этими словами Креслин поворачивается, уверенно шагает к конюшне и, несмотря на слепоту, седлает Волу гораздо быстрее, чем еще совсем недавно, хотя это требующее особой сосредоточенности занятие оборачивается легкой пульсацией боли в висках.

Торкейл дожидается регента в седле, на дороге у Черного Чертога. Ниже по склону недавно попавшие в плен хаморианцы мостят камнем дорогу между Краем Земли и Чертогом.

Слышен и стук молотов каменотесов, но источник этого звука не на дороге, а южнее, где хаморианцы из числа участников первого налета – более не пленники, а свободные ремесленники, – возводят просторный дом, предназначенный для Хайела с Шиерой. При мысли о них Креслин улыбается: вот уж кто прямо таки создан друг для друга. На свой лад они связаны между собой чуть ли не так же, как он с Мегерой.

– Сарроннинские гости давно пожаловали?

– Совсем недавно; когда я уходил, они еще не начали разгрузку. Милостивая госпожа потребовала, чтобы я немедленно нашел тебя.

– А теперь нам нужно будет найти ее.

Впрочем, последнее удается быстро: Мегера дожидается его в дверях цитадели.

– Быстро ты появился, – замечает она.

– Слепой – еще не значит медлительный. Во всяком случае, очень медлительный. Я вполне в состоянии воспринимать окружающее, правда, только вблизи. Если тянусь дальше, чем на несколько локтей, мне становится больно.

– Знаю.

– Прости. Как решим – взойдем на сарроннинский корабль или примем послов здесь? – он поворачивается к жене, как будто может ее видеть.

– Я подумала: пусть они сначала предстанут перед нами в цитадели, а потом мы сможем и посетить их корабль.

– Тебе ясно? Передашь наше приглашение? – говорит Креслин Торкейлу.

– Да, милостивый господин. Когда прикажешь?

– Почему бы и не сейчас?

Откланявшись, Торкейл удаляется.

– А там, на корабле... ты как, справишься? Я имею в виду... – нерешительно бормочет Мегера.

– Не бойся, все будет хорошо. Ближнее пространство я ощущаю, да и ты можешь находиться рядом. Льнуть ко мне, как подобает покорной восточной жене.

– Рядом буду, а чтоб льнула... не дождешься!

Креслин смеется.

– Ты... ты нарочно это сказал... чтобы... чтобы... ты по прежнему невозможен.

– Так ведь это слепотой не излечивается, – слышится голос поднимающейся по ступеням крыльца Лидии. – Я тут подслушала конец вашего разговора и хочу спросить: где будете принимать послов?

– Думаю, принимать будем все вшестером, в нашей совещательной комнате, – говорит Креслин.

– А она... подходит?

– Честно говоря, не знаю, и уж не меня об этом спрашивать.

– Да ладно изображать слепенького бедняжку, – откликается Лидия с едва заметной улыбкой.

– Я не в том смысле. Но мне и вправду не приходило в голову к ней особо присматриваться, а теперь, ослепнув, я попросту не помню, как она выглядит.

– О о о о!

– Удивляться нечему, – в голосе Креслина слышится легкая усмешка, – то, что воспринимается как само собой разумеющееся, не очень то привлекает внимание.

– Я велю дежурным стражам принести туда несколько стульев и закуски, – говорит Мегера.