— Госпожа Балош, а вас голова ждёт, — елейным голосом пропел чиновник. — Как раз посылать собирался.

Кивнула:

— Хорошо, только жалобу допишу. Хочу приобщить к делу Кирайя. Вчера не успела, а дело важное…

Чиновник горестно вздохнул и с тоской глянул на объём того, что успела написать.

— Опять жалоба! — вздохнул он. — Солить их, что ли!

Значит, дело Иствана разбирает сам голова, а не один из префектов. Оно и понятно, раз столица заинтересовалась. Плохо, конечно, что замять не удалось, значит, надо настаивать на магическом допросе. Голова даст санкцию, Вилму, Иствана и Миклоса подвергнут особому воздействию, и правды не утаишь. Но тут палка о двух концах: всплывёт не только ложь дочери суконщика, но и наша собственная. Уверена, Авалон успел нагородить немало лжи, чтобы избавить Иствана от наказания. Увы, если дело дойдёт до специальной комиссии, всё это раскроется, и главный маг башни потеряет место. Ладно, посоветуюсь потом с Кристофом. Судя по всему, он собаку съел в таких вещах, вытащил же Авалона из такого же болота.

Зарегистрировав две жалобы, поднялась на второй этаж, в кабинет головы. Туда меня любезно проводил всё тот же чиновник, видимо, жаждавший хоть на минутку вырваться из людской клоаки.

Управа, как и все присутственные места, глаза не радовала, вот и кабинет головы казался унылым, будто моя комната в день приезда в Верешен. Выцветшая благодарность в рамочке, засиженная мухами, скрипучий пол, мебель неизвестно какого века и малиновые шторы на окне. Над креслом головы — неизменный герб Иссала в виде выдры с рыбой в зубах и мешочка золота в небесах. Процветание, богатство и ещё раз процветание. Это я о гербе.

Голова оказался сухоньким мужчиной такого же неопределённого возраста, как всё вокруг. Глазки мелкие, бегающие, будто у хорька. И носом так же водит. Голова что-то старательно писал. Дежурный чиновник шепнул ему обо мне и махнул рукой — мол, садитесь. Только сесть оказалось некуда, все стулья заняты.

На почётном месте провинившегося в центре комнаты восседал Истван. Раскаянья он не выказывал и с нескрываемой неприязнью посматривал на пострадавших — Вилму и Миклоса. Маг лежал на носилках, поставленных на два стула, и временами постанывал. Вилма пристроилась неподалёку, потупившись и комкая носовой платок. Лицо распухло, следы то ли побоев, то ли неудачного падения расцвели в полную силу. Давит на жалость.

Авалон в пол оборота сидел рядом со столом головы, на равных, и с молчаливым укором смотрел на Иствана. Остальные маги пристроились у стены, демонстративно скрестив руки на груди. Значит, не обвиняли некроманта, а защищали.

— Госпожа Балош? — голос головы не понравился. Сразу и не скажу чем, но мужик себе на уме. — Чудесно! Полагаю, вы поможете пролить свет на эту неприятную историю.

Обтекаемо ответила:

— Сделаю всё, что в моих силах.

— Итак, что вы можете показать по делу о покушении на убийство Миклоса Арна?

— Ничего.

Голова удивлённо переспросил, пришлось объяснить, никакого покушения не было, только дуэль: сосед вступился за честь дамы.

— То есть вы подтверждаете, что Истван Кирай, состоя с вами в…

— Простите, но я ни с кем ни в чём не состою, — перебила я. — Полагаю, в этом и проблема. Господин Арн, — вот какая, оказывается, у Миклоса фамилия, — очень желал, чтобы я вступила с ним в любовную связь, пусть даже однократную, а теперь недоволен тем, что кто-то решил набить ему морду, простите, лицо за неудавшееся изнасилование.

— Которого не было, — подал голос Миклос.