Миклос встрепенулся и со стоном, не наигранным, настоящим, сел. Его пошатывало, но в общем маг держался молодцом.

Истван же сидел с каменным лицом. На меня посмотрел лишь однажды, когда упомянула о его чувствах. Потемнел лицом, сверкнул глазами и отвернулся.

— Я уже извинился перед госпожой Балош, всё осознал и понёс наказание, что ещё?! — взвился Миклос. Неужели так дорожит местом в башне? — Признаю, один раз переборщил, но потом, Рената, не надо лгать, я пытался всё загладить. И вчера Истван напал на меня ни с того ни с сего. Я конфеты тебе покупал, хотел погулять пригласить, чтобы не чахла… Да, ты их не брала, но разве преступление ухаживать за свободной девушкой? Меня чуть не убили, так теперь ещё с позором уволить хотят? Тогда зачем в руку ему вцепилась, пусть бы прикончил. Он ведь со злобы и страха, соперника опасался, того, что ты не к нему придёшь.

— Вот не пойму, ты мужчина или нет? — решила, нечего соблюдать формальности, раз Миклос первым их нарушил. Юлит, как уж на сковородке, косится на Вилму. Неужели она надоумила солгать? — Имей мужество признаться. Скажи досточтимому голове, сколько раз я тебя целовала, и что ты сделал на глазах у Вилмы в проулке, узнав, что я люблю другого.

Миклос тягостно молчал, а потом с вызовом спросил:

— Значит, за это следовало бы убить?

— Миклос, скажи, если не хочешь окончательно распрощаться со своей репутацией. Отважный маг — и путается во лжи!

— Ни разу. Довольна? — зло выкрикнул Миклос и тут же, задыхаясь, схватился за грудь.

Оглянулась на Иствана, полагая, будто это его рук дело, но нет, некромант не колдовал. Погрузившись в прострацию, он вперил взгляд в пол. Губы побелели и сжались в тонкую линию, жилы на шее вздулись.

— Изнасилование, — упрямо напомнила я. — Скажи правду и наложу обезболивающее. Честно. Мне твои страдания удовольствия не доставляют, и я не желаю тебе смерти. Сам знаешь, раз про руки помнишь.

— Я… Ты… Да, хотел, но не изнасиловал, не сложилось, — наконец признался Миклос. Лицо его побелело, на лбу выступили бисеринки пота. — Думал, если понравится, оттаешь. Но после-то ничего! И я действительно пробовал загладить вину.

Сдержала слово и с разрешения головы подошла к раненному магу. Он тяжело дышал и дрожал, будто в лихорадке. Наклонившись, наложила обезболивающее заклинание и шепнула: 'Ты подонок, но я ни за что бы не позволила тебя убить'.

— Почему подонок, Рената? — пальцы неожиданно крепко вцепились в мои запястья. — Чем я тебя не устраивал? Ты с самого первого дня воротила нос. Стоило попытаться ухаживать, как одёргивала. И да, я попытался взять силой, но ты меня вынудила.

— Ну да, в изнасиловании всегда виновата жертва, — вздохнула я и ухмыльнулась навострившей уши Вилме. Пусть знает, она-то ответит сполна.

— Рената, я не имел права на ошибку? — позабыв о том, что мы не одни, Миклос продолжал изливать душу. — Теперь мне всю жизнь ломать, да? Да, может, женился бы я, может…

Он не договорил, наконец, отпустил мои запястья и затих. Видимо, понял, каким жалким выглядит.

— Вилма? — коротко спросила я.

Миклос кивнул. Значит, угадала, именно она надоумила его солгать на допросе.

— Вот видите, — я обернулась к внимательно слушавшему откровения мага голове, — это была дуэль.