– Что же мешает тебе пойти со мной на праздник? Будет фейерверк и шуточная битва.

– Очень жаль, дорогая, но ты забыла: я сегодня вечером дежурю.

– Всегда что‑нибудь! – она уныло посмотрела на свой кубок. – Что я сделала такого, что боги держат меня в таком положении?

– Выпей еще, и тебе станет легче. Когда‑нибудь, когда я верну свой трон...

– Долго ли я буду слышать эту песню?

– ...когда я верну свой трон, будет достаточно веселья и игр. А пока – вначале дела, потом удовольствия.

* * *

Третья секция района Джуру гражданской гвардии Занида уже строилась, когда Феллон появился на учебном манеже. Он схватил со стойки алебарду и занял свое место.

Как объяснил Феллон во время праздника Мжипе, было нецелесообразно выставлять гражданскую гвардию Джуру на парад. Район Джуру был большей частью населен некришнанцами, и в гражданской гвардии собрались представители многих миров с разумными обитателями. Кроме кришнанцев, здесь было несколько землян: Уимс, Кисари, Нунец, Рамананд и другие. Было также двенадцать осириан и тринадцать тотиан. Был и торианин (не путать с тотианином) – что‑то вроде страуса с руками, развившимися из крыльев. В отряде состоял и исидианин – кошмарная восьминогая комбинация слона и таксы. И другие различные формы и различного происхождения.

Перед линией гвардии стоял Кордак эр‑Джилан, хорошо сложенный капитан регулярной армии Балхиба, хмурившийся под гребнем, торчавшим у него на шлеме. Феллон знал, почему хмурится Кордак. Капитан был добросовестным солдатом и хотел бы превратить гражданскую гвардию в точный и единый, подобный машине, военный организм. Но какого единства можно было ожидать от столь разнородного состава? Бесполезно было даже пытаться заставить их приобрести мундиры: тотиане, надев одежду поверх своей шерсти, тут же задохнулись бы, и ни один портной в Балхибе не взялся бы шить костюм для исидианина.

– Жуго‑й! – крикнул капитан Кордак, и неровная линия проявила некоторое внимание.

Капитан объявил:

– В следующий пятый день состоится тренировочный бой для всех моих героев на западной равнине через час после того, как алые лучи Рокира упадут на нее. Следует захватить с собой...

Капитан Кордак, подобно другим кришнанцам, любил украшать свою речь; даже простые предложения звучали с напыщенной высокопарностью. На этот раз, однако, он был прерван громким возгласом неодобрения своей секции.

– Почему, во имя Хишкака, вы, заржавленные лезвия, воете и скрипите, как старое дерево в бурю? – воскликнул капитан. – Можно подумать по вашему вытью, что вас посылают потрошить слона при помощи метлы?

– Тренировочный бой! – простонал Чаванч, толстый содержатель таверны с улицы Шимад и командир отделения секции. – Зачем нам это? Мы знаем, что один верховой джунга может засыпать весь отряд стрелами, как Кварар засыпал войско Джупулана. Зачем эта глупая игра в солдатиков?

Джунгами балхибцы называли жителей западных степей – воинственных обитателей Квааса, Джаукии или Джерамиса.

Кордак сказал:

– Стыдно, мастер Сванч. Как может представитель нашего мужественного народа так говорить трусливо. Есть чрезвычайный приказ министра, чтобы все отряды гражданской гвардии приняли участие волей‑неволей.

– Я отказываюсь, – пробормотал Сванч.

– Отказы не принимаются, – Кордак понизил голос. – Между нами, до моих ушей донесся слух: положение на западе опасное и угрожающее. Камуран из Квааса – пусть Ешт уничтожит его уши – созвал племенные войска и ходит с ними взад и вперед вдоль границ своих огромных владений.

Он произнес «Кваас» как «Квасф», так как в балхибском языке нет дентальных согласных.