Что касается Весняны, в крещении Гликерии, то, как я уже говорила, она у меня вообще не вызывала никого беспокойства. Все происходящее вокруг себя она воспринимала с непосредственностью ребенка и единственное, чего я не хотела увидеть – это то, как эта девушка одна ночью одна прогуливается возле фонтана. Дух Фонтана – это такой завзятый ловелас и плейбой со сладкими речами, что, узнав о нем, Хью Хефнер удавился бы от зависти второй раз. Этот вкрадчивый обольститель способен памятник Маргарет Тетчер своротить с пути истинного, а не только соблазнить молоденькую девчонку, у которой в голове свищет ветер.

Кроме этой взрослой дамской княжьей компании, к нам прибыли и дочери князя Юрия – четверо княжон в возрасте от предпостельного до детсадовского. От них (быть может, кроме двух самых младших), веяло эдакой безнадежной обреченностью, и монголы тут были совсем ни при чем. Вникнув чуть глубже в их мысли, я поняла, что, вероятно, только одна из четырех смогла бы найти себе пару и выйти замуж, потому что женихов в княжьей среде гораздо меньше, чем невест. И смертность среди мальчиков и юношей куда выше, чем среди девочек, кроме того, многие желают взять себе иностранных невест, а вот дочери небогатого рязанского князя, у которого в землях постоянно то набег, то нашествие, на княжьем брачном рынке не котируются. А за неровню – хотя бы за боярина вроде Евпатия Коловрата – идти им запретит отец. Это дочь простого смерда может идти за того, кого ей подсказывает сердце, а княжна может выходить замуж только в государственных интересах, или, исходя из них же, оставаться старой девой. Тут и в самом деле хоть в омут головой…

По счастью, в этом странноприимном деле я была не одна. По официальной части мне должна была помочь Елизавета Дмитриевна, заявившая, что все эти древнерусские князья – просто неотесанная деревенщина; однако она все же взяла на себя самое тяжелое, то есть официальное общение с Аграфеной Ростиславной. Уж да, общение с чопорными старухами – это по ее части. Когда Елизавета Дмитриевна хочет, она способна напустить на себя такое, что по сравнению с ней британская королева становится кем-то вроде деревенской простушки. По неофициальной части мне помогала Лилия. Именно ее я попросила войти в доверие к девочкам и подумать, чем им можно помочь, особенно старшей, чтобы ее меланхолические мысли не отравляли все вокруг, как отравляют воду чернила, выпущенные осьминогом с целью маскировки. Так же я попросила юную богиню прикинуть, во что нам встанут омолаживающие процедуры для двух старших княгинь (в смысле времени и магических усилий). Решение еще не принято, но ситуация может сложиться так, что отчет на эту тему придется давать Серегину в любой момент.

Размещать наших гостей вместе с их свитой мы решили в пустующей пока Башне Власти, попросив всех наших пока их не беспокоить и дать время на адаптацию. Кстати, и среди служанок, присланных князем для обеспечения потребности его женщин в различных услугах, тоже попадаются весьма интересные экземпляры, но к ним еще надо присмотреться…

Сто девяносто шестой день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, он же тридевятое царство, тридесятое государство.

Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».

Фи, подумаешь, какая фифа эта Ирка – княжна она, понимаешь… Я, между прочим, тоже княжна, потому что мой приемный отец Серегин – князь, причем самый настоящий, законно избранный на должность своими воительницами и утвержденный самим Небесным Отцом. Моя приемная мать, Анна Сергеевна – Богиня Разума, и ей, между прочим, все тот же Небесный Отец дал право прощения разного рода «сирых и малых, согрешивших по неразумию или просто живших во грехе и не ведающих иного» (о как, не зря я всегда внимательно слушаю отца Александра, запомнила, как он выражается).