Потери с обеих сторон были тяжелые. Позже мы узнали, что от удара ледяной глыбы*, выпущенной из камнеметной машины, на месте погиб руководивший обороной князь Юрий Игоревич. Его племянник, князь Олег Красный, находившийся там же у ворот, чуть позже был так тяжело контужен угодившим по шлему ледяным обломком, что более до конца жизни не узнавал ни родную бабку, ни родную жену, бессильно мычал и гадил прямо под себя. Руководить обороной остался юный пронский князь Владимир Михайлович, да и обороны той оставалось всего на один хороший штурм, потому что три сотни защитников погибло, а большинство живых были поранены. У монголов во время штурма погиб храбрый Бури, а с ним до десяти тысяч воинов были убиты или ранены настолько тяжело, что не могли дальше принимать участия в сражении.

Примечание авторов: * При стрельбе по вражеским городам монголы предпочитали не камни, а разрушающиеся снаряды, вроде керамических кирпичей и ледяных глыб, потому что они разрушаются при попадании и их было нельзя запустить обратно в осаждающих.

Судьба Рязани висела на волоске, и тут я понял, что мое стремление воздерживаться от применения высокотехнологического оружия просто перешло в какой-то фетиш. Да, боеприпасы к пушкам, пулеметам, винтовкам и автоматам надо экономить, но если девяносто танков Т-80, даже не стреляя, просто проедутся туда-сюда через монгольский лагерь, то войско Батыя просто закончится окончательно и бесповоротно, уланшам и рейтаршам останется только ловить разбегающихся бандитов и рубить им головы. И пусть Рязань сейчас – только пустая оболочка, но те люди, которые еще удерживают ее стены, вполне достойны нашей помощи.

Когда я вызвал к себе подполковника Седова и коротко объяснил ему задачу, тот только коротко кивнул и сказал:

– Сделаем, Сергей Сергеевич, причем в лучшем виде. Только почему вы раньше к нам не обращались? Гордость не позволяла или как?

– Или как, Владислав Петрович, – ответил я, – гордость тут ни при чем. Все держал в уме то, что ваша мощь понадобится мне на самых верхних уровнях, а оттого растрачивать боекомплект и моторесурс на самом низу нехорошо. Я ведь точно так же, из-за дефицита боекомплекта, зажал и то стрелковое оружие, что нашел на контейнеровозе. Болты к арбалетам я у тевтонов в мире Подвалов заказать могу, а вот патроны к винтовкам и снаряды к пушкам нет. То, что танки сами по себе оружие, особенно, когда противник не прячется по окопам, а ведет сражение в строю холодным оружием – до меня дошло только сейчас, когда на стенах Рязани сражаются люди, которым срочно нужна помощь… А подать им ее, не рискуя своей основной мощью, я смогу только с помощью танков вашего полка…

– Понятно, Сергей Сергеевич, – кивнул Седов и отправился поднимать своих башибузуков.

Взаимодействие кавалерии и танков мы на всякий случай отрабатывали еще в мире Славян, так что комбинированная встречная атака двух танковых батальонов, поддержанных кавалерией, должна была получиться без дополнительных тренировок. Потом я подумал, что встречные атаки, да еще в ночное время, мы все же не отрабатывали и, дабы не рисковать своими доблестными лилитками, немного изменил план. Пусть танкисты сперва туда-сюда покатаются по монгольскому лагерю, подавят пороки и юрты, разгонят лошадей и приведут монгольское войско в состояние шока и трепета. В таком случае можно даже не накладывать на танки специальных акустических заклинаний – пусть турбины ревут и воют, барабанные перепонки лопаться все равно будут только у монголов.

28 декабря 1237 Р.Х. День семнадцатый. 02:55. Рязанское княжество, окрестности Рязани (Старой).

Капитан Серегин Сергей Сергеевич.

Все то время, которое Батый и его армия, усохшая до двадцати с хвостиком тысяч, потратили на бомбардировку Рязани из камнеметных машин перед четвертым, последним штурмом, мы тут, в мире Содома, метались как оглашенные, поднимая по тревоге танкистов и запуская двигатели боевых машин.