|
Да и незачем. Фарш невозможно провернуть назад. *** В отличие от своего будущего супруга Татьяна Дьяченко старалась держаться невозмутимо, как будто она никогда и не сомневалась в таких результатах выборов, как будто еще 5 месяцев назад у Единства не было катастрофических 3 %. - Что вы, Лена, о каких неожиданностях можно говорить: у нас все было с самого начала абсолютно просчитано... Юмашева же, наоборот, на моих глазах все больше захлестывала эйфория, граничившая уже с истерикой. На кону ведь действительно стоял вопрос о жизни и смерти ельцинского окружения, и в отличие от меня, журналистки, для Вали эти слова имели не образное, а самое что ни на есть буквальное значение. В том, что Лужков с Примаковым, придя к власти, не замедлили бы расправиться с Ельцинской Семьей, не сомневался тогда никто из заинтересованных лиц. И именно в минуту победной эйфории после пережитого недавно животного страха за собственную шкуру, Валентин Борисович Юмашев и раскрылся лучше всего. Будущий ельцинский зять скакал как мячик перед монитором, не переставая потирал ручки, неестественно хихикал и корчил издевательские гримасы монитору, на котором выступали Лужков с Примаковым. Словом, бывали в моей жизни эстетические переживания и получше. В какой- то момент Юмашев совсем уже сорвался и затеял визгливую перепалку со своими виртуальными врагами на телеэкране: - Что же вы нам все про коммунистов да про коммунистов говорите?! Вы бы нам про свои результаты рассказали!!! - Валь, интересно, а что бы вы сейчас сами на месте Лужкова говорили? - не удержалась я. - А я бы на его месте вообще застрелился. Причем еще до выборов! - не задумываясь ответил Юмашев. *** Невольное участие во всей этой вакханалии вызвало у меня тяжкое раздвоение личности. С одной стороны, мне были глубоко противны лозунги, под которыми шли на выборы Лужков с Примаковым. И я точно знала: лучше уж кто угодно - но не академик-эсвээровец с заскорузлыми советскими дружками. Но зрелище ликования людей, которым из-за своего мелкокорыстного устройства мозгов удалось довести страну до такого позорного выбора: Лужков с Примаковым - или Путин, Единство - или Отечество (которые потом к тому же еще и сразу после выборов объединились) - вызывало не меньшее омерзение. Впрочем, Валентин, кажется, не замечал, какое шокирующее впечатление производил весь этот его танец папуаса над убитым иноплеменником. Он подсел ко мне и стал вдруг ни с того ни с сего задушевно объясняться в любви: - Я так вас любил, Лена... А вы... Я изумленно подняла на него глаза: - Что - я?! - Ну, вы гадости про президента писали... - Не надо передергивать, Валь: я не про президента гадости писала, а лично про вас. Но Юмашеву даже это мое замечание не испортило благодушного настроения: - Знаешь, может быть, на следующей неделе созвонимся и встретимся, поговорим... - резко перешел он на приятельское ты. В этот момент в зал, к моему счастью, вошел Волошин и подсел ко мне с другой стороны. Таким образом, действующий глава администрации оказался от меня по правую руку, а бывший - по левую. Увидев, что беседа с нынешним кремлевским главой вызывает у меня куда больший интерес, Валя ретировался к своей подружке Тане, которая все продолжала одиноко стоять перед мониторами. *** Таким, как в ту ночь, я Волошина никогда, ни до, ни после, не видела. |
