|
Не делаете ли вы из письма мистрис Финч заключения, что брат мой представился Луцилле под моим именем? Не полагаете ли вы, что он уговорил ее покинуть друзей, введя ее в заблуждение, что она уступает моим просьбам и доверяется мне? Не было возможности уклониться. Я ответила коротко и ясно: – Так именно и поступил ваш брат. – Так именно и поступил мой брат, – повторил он. – После всего, чем я пожертвовал ему, после всего, что я доверил его чести, покидая Англию. Он замолчал и подумал немного. – Чего заслуживает такой человек, – продолжал он, говоря сам с собой тихо, но с угрозой. – Он заслуживает того, что получит, когда мы приедем в Англию, – сказала я. – Вам стоит только показаться, чтобы заставить его раскаиваться в своем поступке до последнего дня его жизни. Разве быть уличенным и побежденным не наказание для такого человека, как Нюджент? Я замолчала, ожидая ответа. Оскар отвернулся от меня и не произнес больше ни слова, пока мы не приехали на станцию. Там он отвел меня в сторону, где нас не могли слышать окружающие. – Для чего я увожу вас от вашего отца, – сказал он отрывисто. – Я поступаю эгоистично и только теперь это понял. – Успокойтесь, – ответила я. – Если б я не встретилась с вами сегодня, то поехала бы в Англию завтра. – Но теперь мы встретились, – настаивал он. – Почему мне не избавить вас от поездки? Я мог бы написать вам, не подвергая вас усталости и тратам. – Если вы скажете еще слово, я буду думать, что у вас есть причина желать уехать без меня, – отвечала я. Он бросил на меня быстрый, подозрительный взгляд и отошел, не сказав больше ни слова. Я была очень недовольна им. Его поведение показалось мне странным. Молча взяли мы билеты, молча сели в вагон. Я попробовала ободрить его, когда поезд тронулся. – Не обращайте на меня внимания, – было все, что он ответил. – Вы сделаете большое одолжение, предоставив меня самому себе. В прошлом во всех затруднительных случаях Оскар бывал многоречив, он неотвязно требовал выражения моей симпатии к нему. Теперь, в величайшем из своих затруднений, Оскар был другим человеком. Я не узнавала его. Или скрытые силы его натуры (пробужденные новым обращением к ним) вышли наружу, как это уже случилось в роковой день, когда Луцилла испытывала свое зрение? Так я и объяснила себе тогда перемену в нем. Что действительно происходило в его душе, я не могла отгадать. Может быть, я лучше выражу, какого рода опасения он возбудил во мне своим разговором на станции, если скажу, что я ни за какие блага в мире не отпустила бы его одного в Англию. Предоставленная самой себе, я провела первые часы путешествия, обдумывая, какой образ действия избрать нам как самый лучший и безопасный, когда мы прибудем в Англию. Я решила, во первых, ехать прямо в Димчорч. Если есть какие нибудь известия о Луцилле, они, вероятно, уже получены в приходском доме. Следовательно, прибыв в Париж, мы должны отправиться в Дьеп, потом через канал в Ньюгевен, близ Брайтона, а оттуда в Димчорч. Во вторых, если допустить, что мы найдем Луциллу в приходском доме, то риск внезапно представить ей Оскара мог быть очень опасен. Мы освободимся, казалось мне, от серьезной ответственности, если предупредим Гроссе о нашем возвращении и, таким образом, дадим ему возможность присутствовать при встрече, если он сочтет это нужным. Я сообщила свои соображения (как и план возвратиться через Дьеп) Оскару. Он согласился на все, он был так подавлен, что свалил всю ответственность на меня. Прибыв в Лион и имея некоторое время для отдыха, прежде чем отправиться дальше, я телеграфировала мистеру Финчу в приходский дом и Гроссе в Лондон, уведомляя их, что если не будет никакой задержки на поездах и пароходах, то прибудем в Димчорч на следующую ночь, то есть ночью восемнадцатого. |
