Мальчик демонстрирует Льву шрам на голове.

— Страшное дело. Он меня по дороге разма­зал, понимаешь? Чуть не погиб. Правая височ­ная доля всмятку просто.

При воспоминании о несчастном случае СайФай ежится, потом пожимает плечами.

— Но теперь же травма головы не такая пробле­ма, как раньше. Имплантируют нужную часть мозга, и ты как новенький. Мои папаши заплатили хирургу, чтобы он пересадил мне височную до­лю целиком. Ее взяли в банке органов — не оби­жайся только. Вместо того чтобы собирать мои собственные мозги по крупицам и вставлять не­достающие фрагменты, как это обычно делается.

Лев знает, о чем рассказывает СайФай. Его собственная сестра Кара страдала от эпилепти­ческих припадков. В итоге нужную часть мозга удалили и собрали новую из нескольких сотен фрагментов. Припадки прекратились, и сестра ничуть не изменилась. Льву даже в голову не приходило раньше задаться вопросом, откуда взялись эти фрагменты.

— Понимаешь, собрать нужную часть мозга можно. Потом все срастается, и голова работа­ет нормально. Но вот именно что нормально, а не хорошо, — объясняет СайФай. — Это все рав­но что шпаклевать стену, чтобы не было видно дырку. Как бы ты ни работал шкуркой, все рав­но будет видно, что на этом месте была дыра. Поэтому мои папаши заплатили за установку новой височной доли целиком. Но парень, ставший донором, не был таким умным, как я. Он не был и тупицей, но на сто пятьдесят пять пунктов не тянул. После трансплантации было проведено сканирование мозга, и выяснилось, что мой коэффициент снизился до ста тридца­ти. Такой уровень наблюдается лишь у пяти процентов населения, и человек, показавший такие результаты, считается гением. Просто не с большой буквы «Г». А у тебя какой уро­вень? — спрашивает он Льва. — Ты больше по­хож на светодиод или на уличный фонарь?

— Не знаю, — вздыхает Лев. — Родители не ве­рят в сканирование. Меня никогда не сканиро­вали из религиозных соображений. Пред ли­цом Бога все едины, вроде того.

— А, понятно, — говорит СайФай, вниматель­но вглядываясь в лицо Льва. — Вот, значит, из какой ты семьи. Так если твои родители бога­тые и влиятельные люди, зачем отдавать тебя на разборку, брат?

Лев не испытывает особого желания де­литься личными переживаниями с посторон­ними, но СайФай — его единственный друг на данный момент, и мальчик решает рассказать правду:

— Меня должны были принести в жертву.

СайФай смотрит на него широко открыты­ми глазами, словно Лев только что заявил, что он и есть Господь Бог собственной персоной.

— Ничего себе! Значит, ты вроде как святой?

— Нет. По крайней мере, теперь точно нет.

СайФай кивает, поджимает губы и начинает усиленно о чем-то размышлять, да так увлечен­но, что в течение некоторого времени даже ни­чего не говорит.

Ребята продолжают идти. Лев замечает, что шпалы, по которым они шли раньше, были де­ревянными, теперь же рельсы опираются на массивные железобетонные балки, а гравий, не позволяющий насыпи расползаться, уложен аккуратнее.

— Мы пересекли границу штата, — комменти­рует Сай, догадавшись, о чем думает Лев.

Мальчику очень хочется спросить, границу какого штата они пересекли, но он держит язык за зубами, боясь показаться невеждой.

***

Там, где пути раздваиваются или сходятся, стоит небольшое двухэтажное здание, похо­жее на миниатюрный заброшенный маяк. Та­ких башенок на пути ребятам попадалось нема­ло. В них находятся пункты управления стрел­ками.