Риса качает головой, но причина не в недо­верии к словам Коннора. Наоборот, она пони­мает, что он чертовски прав.

— Но... что, если бы... он...

— Он же ничего не сделал, верно? А теперь и не сделает. Будет думать, что мы расстались. В таком случае ты ему гораздо ценнее в качест­ве союзника. Может, он к тебе и дальше подка­тывать будет, но, готов руку дать на отсечение, с этого момента он будет играть роль беско­нечно галантного кавалера и милого, доброго юноши.

Пожар в душе Рисы медленно стихает, и она, не выдержав, заливается слезами. Коннор подходит ближе, чтобы успокоить ее, но она отталкивает его с той же силой, что и Роланда.

— Убирайся! — кричит она. — Видеть тебя не хочу!

Коннор в расстройстве воздевает руки к небу.

— Вот здорово, — говорит он. — Надо было просто пойти обедать. Оказывается, я зря сюда пришел.

Он выходит и закрывает за собой дверь, не обращая ни малейшего внимания на уже успевшую выстроиться очередь из желающих по­пасть в туалет. Риса остается сидеть на полу, прислонившись к двери спиной, чтобы никто не вошел, пока она старается взять эмоции под контроль.

Коннор поступил правильно.

Наверное, впервые с момента их знакомст­ва он проявил большую проницательность и смог выйти из ситуации без потерь. Кроме то­го, теперь, вероятно, в течение какого-то вре­мени Роланд не будет ее домогаться. И все же в глубине души Риса не может простить ему того, что он просто стоял в дверях. В конце концов, настоящие герои должны вести себя опреде­ленным образом. Они бросаются в бой, рискуя собственной жизнью.

В этот момент Риса понимает, что при всех его недостатках Коннор для нее герой.

25. Коннор

Сдержавшись и не бросившись на Роланда в ту­алете, Коннор совершил над собой самое боль­шое насилие за всю свою жизнь. Даже теперь, убегая от Рисы, он чувствует, что готов убить Роланда на месте, и только мысль о том, что си­туация требует другого подхода, останавливает его. Риса права: открытое противостояние, не­прикрытая агрессия — это то, на что Роланд пытается его спровоцировать. А между тем от других ребят Коннор слышал, что Роланд вы­точил из подходящего куска металла, найден­ного в ангаре, самодельный нож. Значит, если Коннор бросится на него, размахивая кулака­ми, Роланд, не задумываясь, прикончит его од­ним ударом — и ему, скорее всего, все сойдет с рук, если он докажет, что действовал в рамках самообороны.

Коннор не сомневается, что смог бы одо­леть Роланда в драке. Даже если у него действи­тельно есть нож, он сможет перехватить его и направить в другую сторону или вырубить Ро­ланда прежде, чем он успеет достать оружие. Вопрос в другом: готов ли Коннор вступить в драку, понимая, что живым из нее выйдет толь­ко один из них? Возможно, он хулиган, да, он действительно любит драться, за ним водятся и другие грехи, но убивать людей — нет, это не для него. Приходится сдерживать эмоции и просчитывать каждый шаг.

Для него все это ново. Сокрытый в душе во­ин требует немедленной войны, однако какая-то новая, но быстро растущая и развивающая­ся сторона натуры ликует от сознания скрытой власти — а это именно власть, потому что Ро­ланд ведет себя теперь именно так, как Риса и Коннор хотели заставить его вести. Тем же ве­чером Коннор видит, как Роланд предлагает Рисе свой рождественский десерт, надеясь та­ким образом загладить вину. Она конечно же подарка не принимает, но факт остается фак­том. Такое впечатление, что Роланд всерьез считает, что притворное раскаяние заставит Рису забыть о том, что он на нее напал. Впро­чем, на самом деле он ничуть не жалеет о соде­янном — просто такое поведение, с его точки зрения, должно помочь наладить отношения с Рисой. При этом он не понимает, что она и Коннор держат его на невидимом поводке.