|
- Я не хочу, чтобы вы звонили хозяйке. - Но, мсье... - Повторяю, я не хочу, чтобы вы звонили хозяйке Все! - Хорошо провели время, мсье? - Превосходно. - Хозяйка собирается... Он не дослушал и поднялся к себе в комнату, где с видимым удовлетворением надел собственную одежду. Потом спустился в свой старый кабинет с цветными витражами, кабинет отца и деда. На первый взгляд ничего не изменилось, и тем не менее г-н Монд нахмурился. Что-то его покоробило, но что? На письменном столе не оказалось пепельницы и двух трубок, которые он курил только дома и только в этой комнате. Вместо них он увидел очки жены и на бюваре - незнакомое досье. Он позвонил, вручил все лишнее Розали. - Отнесите в комнату хозяйки. - Хорошо, мсье. - Вы не знаете, где мои трубки? - Кажется, их убрали в шкаф внизу. - Спасибо. Он привыкал к комнате, как привыкают к новому костюму, вернее, к себе в костюме, который давно не надевали. Ни разу он не посмотрелся в зеркало. Напротив, подошел к окну, встал на свое обычное место, прижался лицом к стеклу и вновь увидел тот же кусок тротуара, те же окна напротив. В одном из окон четвертого этажа маленькая старушка, не выходившая из своей комнаты уже несколько лет, пристально смотрела на него сквозь шторы. Едва он раскурил трубку, дым которой придавал какую-то мягкость и даже интимность его комнате, как услышал знакомый шум машины, остановившейся у подъезда, скрип дверцы, которую открывал Жозеф. И тут зазвонил телефон. Он снял трубку. - Алло!.. Да, это я... Что?.. Ничего страшного?.. Бедняжка!.. Я так и чувствовал... На лестнице раздались шаги. Дверь отворилась, и на пороге он увидел жену. Он все еще слушал голос Букара. - Конечно, привыкнет... Нет... Я не приеду... Что?.. Зачем?.. Пока у нее есть все необходимое... Г-жа Монд стояла не шевелясь. Он спокойно смотрел на нее, видел маленькие черные глазки, которые стали менее суровыми и, может быть, впервые выражали известную растерянность. - Да, так... Завтра... До завтра, Поль... Спасибо... Ну да... Спасибо. Он невозмутимо повесил трубку. Подошла жена. В горле у нее так пересохло, что ей изменил голос. - Вы вернулись... - пролепетала она. - Как видите. - Вы не представляете, что я перенесла! Она не знала, броситься ему в объятия или нет. Шмыгала носом. Он только прикоснулся губами к ее лбу, с признательностью сжал ей на мгновение запястья. Он понимал, что она уже все заметила: трубки, пепельницу, отсутствие очков, досье. Чуть слышно она проронила: - Вы совсем не изменились. Со спокойствием, которое вернулось с ним, которое он приоткрывал, словно головокружительную пустоту, он ответил: - Да. Вот и все. Он держал себя в руках, оставаясь в жизни таким же гибким, таким же текучим, как и сама жизнь. Без всякой иронии он добавил: - Я знаю, что у вас возникли трудности из-за сейфа. Искренне прошу простить меня. Мне и в голову не пришла формула, которую я подписывал столько раз: "Удостоверяю, что мой супруг... " - Замолчите! - взмолилась она. |
