— В тот день, когда мы познакомились, у тебя была паническая атака?

Эмили кивнула.

— А что их вызывает?

— Паника.

Уин улыбнулся:

— Ну, это понятно.

— Они возникают, когда меня что-то ошеломляет. Или когда я чувствую, что мозг перегружен, что в голове много всего происходит. — Эмили вдруг насторожилась. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что я любопытный.

Она продолжала смотреть на него, хмуря брови.

— Что ты так на меня смотришь? — спросил он.

— Я никогда никому не рассказывала о своих панических атаках, — она произнесла это так, словно он силой заставил ее рассказать. — Теперь ты знаешь мое слабое место.

— Ты так говоришь, словно ты не человек и у тебя не должно быть слабых мест. — Он протянул руку вперед, над плечом Эмили, и принялся рассеянно ковырять пальцем кору. — У всех есть свои слабости.

— И у тебя?

— О да.

Ей даже в голову не приходило, что у него могут быть слабости.

Уин продолжал отковыривать кусочки коры, пока Эмили не положила ладонь ему на руку, заставляя перестать.

— Но ты мне о них не расскажешь?

Уин сделал глубокий вдох.

— Тут все сложно.

— Понятно. — Эмили развернулась и зашагала обратно к озеру. — Ты не хочешь мне говорить.

Он пошел следом за ней.

— Нет, дело не в том, что я не хочу говорить. Просто… это надо показывать.

Эмили остановилась так резко, что Уин едва не налетел на нее.

— Ну так показывай.

— Не могу. Не сейчас. — Он провел рукой по волосам, злясь на собственное бессилие. — Ты должна мне поверить.

— Как будто у меня есть выбор!

Они опять замолчали и просто пошли по берегу. Обогнув озеро по кругу, они вышли к дому с другой стороны. Это была долгая прогулка, и как только они поднялись на веранду, Пенни сразу же вынесла им обед, даже не спрашивая, хотят они есть или нет. Расставив на столике тарелки с сандвичами и фруктами, она обошла кресло девушки сзади, так, чтобы Уин ее видел, а Эмили — нет. При этом она улыбнулась юноше, показала глазами на Эмили и подняла вверх большой палец. Уин улыбнулся в ответ.

В доме зазвонил телефон, и Пенни поспешила внутрь.

Когда они доели, Эмили встала и подошла к перилам. Уин смотрел на нее и не мог оторваться. Эмили повела головой, и резинка, державшая ее волосы, начала медленно сползать вниз. Как завороженный, Уин наблюдал за резинкой, пока она не сорвалась и не упала на дощатый пол. Эмили, кажется, и не заметила.

— Жалко, я не взяла купальник, — она по-прежнему глядела на озеро. — Я бы сейчас окунулась, а то что-то жарко.

— Пойдем в дом, там прохладнее. Я тебе все покажу.

Она обернулась к нему. Он быстро наклонился и поднял упавшую резинку.

— Ты кое-что потеряла.

— Спасибо.

Она протянула руку, но Уин убрал резинку к себе в карман.

— Ты мне ее не отдашь? — спросила Эмили.

— Отдам, но потом. — Он первым ушел с веранды. Эмили последовала за ним, ворча о нарушении прав на собственность.

Но сразу умолкла, как только вошла в гостиную. Там не было никаких живописных полотен с песчаными дюнами или антикварных деревянных буйков, развешенных по стенам, как во многих съемных коттеджах, которые почему-то было принято украшать в стиле рыбного ресторана.