– Чего ждешь, Дрезден? – крикнул Рамирес. – Еще раз поиграешь в вулкан, и от тебя вообще ничего не останется! – очередная, особенно удачная зеленая молния оторвала головы сразу двум вурдалакам. – А это как тебе нравится?

Мы немного ускорили шаг.

– Неплохо, – откликнулся я. – Тем более, для девственника.

Темп его скорострельности начинал уже падать, но подначка явно добавила ему ярости, и он продолжал канонаду с удвоенной силой. Вурдалаки взвыли от досады и попятились от остатков огненной стены – и от Стража, чья магия рвала их на куски.

– Какая боль! – нараспев, как пьяный выкрикнул Рамирес, швыряя последнюю пару зарядов вслед бегущим вурдалакам. – Вау! Ка-акая боль! Какая боль быть круче всех!

Что-то свистнуло, блеснула сталь, и один из ножей Витто ударил Рамиреса в живот с такой силой, что сбил его с ног и швырнул на пол.

– Раненый! – рявкнул Марконе. Мы подошли к проему так близко, что я уже видел струившийся из него голубой свет. Марконе махнул рукой и ткнул пальцем сначала в Рамиреса, потом в Хендрикса. Вооруженные мужчины – наемники; у обычных гангстеров просто не может быть такой дисциплины – ринулись вперед, подхватили Рамиреса и, бесцеремонно расталкивая невольников, потащили его к проходу.

Я оторвался от Жюстины и, шатаясь, подошел к Рамиресу. Нож попал ему в живот. Погано попал. На Рамиресе был кевларовый жилет, который плохо защищает от узких клинков, но по крайней мере не дал ножу уйти в мягкие ткани с рукоятью. Я знал, что там проходят крупные кровеносные сосуды, но не мог определить по положению рукояти, задеты ли они. Лицо его сделалось бледным как мел, и веки поднимались с видимым усилием. Неловкое движение подвернуло ему ногу, выставив на обозрение нож.

– Черт меня подери, Гарри, – прохрипел он. – У меня в ноге нож. И когда это меня угораздило?

– Во время дуэли, – ответил я. – Ты что, не помнишь?

– Я решил, это ты со мной столкнулся и оцарапал, – отозвался Рамирес и снова зажмурился. – Чтоб меня. У меня еще и в потрохах нож, – он опустил взгляд. – Причем такой же.

– Лежи и не дергайся, – наказал я ему. Вампиры, невольники и наемники лезли в проход. – Ты только не шевелись, ладно?

Он начал говорить что-то, но ударившийся в панику вампир, пробегая мимо, задел его больную ногу. Лицо Рамиреса перекосилось от боли, а потом он обмяк, и глаза его закрылись. Он выронил посох, и я подобрал его и сунул ребятам, затаскивавшим его в проем. Бой тем временем приблизился, и основной натиск наступавших вурдалаков пришелся на вампиров.

– Долго еще? – услышал я голос Марконе, обращавшегося к одному из его людей.

Тот сверился с часами – дорогими, швейцарскими, с пружинами, колесиками и всеми прочими причиндалами.

– Три минуты, одиннадцать секунд, – отозвался тот.

– Сколько зарядов?

– Шесть двойных.

– Эй, – окликнул я Марконе. – Не слишком ли торопитесь?

– Еще чуть потянуть – и все лишится смысла, – ответил Марконе. – Идти можете?

– Да, идти могу, – огрызнулся я.

– Я могу приказать кому-нибудь нести вас, – без тени издевки предложил Марконе.

– Идите вы, – буркнул я. – Мёрфи?

– Я! – откликнулась Мёрфи. Она отходила в числе последних, прикрывая нас от начинавших приходить в себя вурдалаков. Ее автомат-коробчонка висел на перекинутом через плечо ремне, а в руках она сжимала мой револьвер сорок четвертого калибра – смотревшийся в них до комичного большим.