Я встал, охая от боли, и обвел женщин взглядом.

– Оливия, – произнес я.

– Страж? – тихо отозвалась она.

– Вы в порядке?

Она улыбнулась.

– Руки-ноги затекли. Там немного тесновато.

Элейн переводила взгляд с нее на Томаса и обратно.

– Он с вами ничего не сделал?

Оливия удивленно зажмурилась.

– Нет, – сказала она. – Да нет, конечно. Он только спрятал нас в этом убежище.

– Убежище? – переспросил я.

– Гарри, – перебила меня Элейн. – Здесь часть тех женщин, кого считали пропавшими.

Секунду-другую я переваривал эту информацию, потом повернулся к Томасу.

– Что, черт подери, с тобой случилось? Почему ты мне ни слова об этом не сказал?

Он тряхнул головой – все-таки он не совсем отошел еще от удара.

– Были причины. Не хотел тебя впутывать в это.

– Ну, так я все равно впутан, – сообщил я. – Так что можешь все выкладывать.

– Ты был у меня дома, – сказал Томас. – Ты видел стену в гостевой спальне.

– Угу.

– За ними охотились. Я пытался понять, кто будет следующей. Почему. Ну, я высчитал. В общем, получилась гонка – кто первый до них доберется, – он оглянулся на женщин с детьми. – Вот я и выдернул всех, кого успел, из-под носа убийц и собрал здесь. – Он попробовал покрутить головой из стороны в сторону и поморщился. – Черт. Еще дюжина сейчас в избушке на острове милях в двадцати к северу отсюда.

– Укрытие, – пробормотал я. – Ты собирал их в укрытие.

– Угу.

Элейн долго-долго смотрела на женщин, потом перевела взгляд на Томаса.

– Оливия, – спросила она. – Он говорит правду?

– Насколько я могу судить, да, – подтвердила девушка. – Он настоящий джентльмен.

Уверен, никто кроме меня не заметил того, что при этих ее словах глаза Томаса вспыхнули холодным, свирепым голодом. Он мог обращаться с женщинами мягко и почтительно, но я-то знал: часть его хочет от них совсем другого. Он крепко зажмурил глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Я узнал ритуал, с помощью которого он держал под контролем темную сторону своей натуры, но промолчал.

Элейн вполголоса разговаривала с Оливией; та начала представлять остальных. Я привалился к стене – тьфу, совсем забыл, что мы находились на катере: переборке – и принялся тереть пальцем ту точку между бровями, где зарождалась боль. Чертов жирный дым с того катера, рев его мотора добавляли боли, и…

Я тряхнул головой, вскочил и пулей вылетел на палубу.

Тот здоровенный уродливый катер снялся с якоря и плыл теперь борт о борт с «Жучком-Плавунцом», заблокировав ему выход на открытую воду. Иссиня-черного дыма из его мотора валило столько, что это никак не могло быть случайностью. Удушливое облако уже окутало «Плавунца», и сквозь него я даже не мог разглядеть соседнего причала.

Чья-то фигура прыжком переметнулась с палубы вонючего катера на корму «Плавунца» и застыла, пригнувшись как изготовившийся к нападению тигр. Прямо на моих глазах черты мужчины лет тридцати пяти начали меняться: челюсти вытягивались вперед, превращая лицо в звериную морду, руки удлинялись, ногти превращались в омерзительного вида когти.

Тварь повернулась ко мне мордой, оскалила клыки и пронзительно взвыла.

Вурдалак. Опасный соперник… впрочем, справиться с таким все-таки реально.

И тут на палубе окутанного дымом катера появилось еще несколько фигур, еще и еще.