Томас оскалился в недоброй ухмылке.

– Брось. Ты здорово притворяешься, но я-то знаю, что ты не Гарри Дрезден. Настоящий Дрезден ни за что не приперся бы сюда с тёткой вместо собаки.

Я вылупил на него глаза и опустил руку с оберегом.

– Это еще, черт подери, что за фигня? – я испепелил его взглядом, но голос чуть понизил. – Блин-тарарам, да если б ты не был моим братом, я бы тебя с дерьмом смешал.

Томас опустил обрез, и на лице его тоже обозначилось потрясение.

– Гарри?

За его спиной мелькнула какая-то тень.

– Постой! – заорал я.

Отрезок цепи обвился вокруг его горла. Блеснула зеленая вспышка, сухо треснул разряд, прозвучавший в тесном салоне громко, как выстрел.

– Гарри? – послышался голос Элейн, высокий, громкий. – Гарри?

– Я же сказал тебе: постой, – прохрипел я.

Она сбежала по лестнице и пригнулась ко мне.

– Он тебя не ранил?

– Не ранил, пока ты не уронила его на меня, – огрызнулся я. Что не соответствовало истине, но, видите ли, когда меня систематически прикладывают мордой об пол, я бываю и раздражительным. Я осторожно дотронулся до губы, и палец окрасился кровью. – Блин.

– Извини, – сказала Элейн. – Я думала, ты попал в беду.

Я тряхнул головой, прочищая мозги, и посмотрел на Томаса. Он лежал с открытыми глазами и вид имел совершенно потрясенный. Он дышал, но руки и ноги лежали безвольными плетьми. Губы едва заметно шевелились. Я пригнулся к нему.

– Чего?

– Ох, – прошептал он.

Я сел, немного успокоившись. Если уж он мог жаловаться, значит, дело не так плохо.

– Что это было? – спросил я у Элейн.

– Тазер.

– Разряд конденсатора?

– Да.

– А где заряжаешь?

– От грозы. Ну, или просто от розетки.

– Круто, – сказал я. – Может, стоит и мне такой завести.

Томас повернул голову, и одна нога его сначала дернулась, а потом согнулась в колене. Элейн стремительно повернулась к нему, держа цепь наготове. Вплетенные в звенья медные жилы засияли зловещим светом.

– Полегче, полегче, – вмешался я. – Меньше страсти. Мы же здесь, чтобы поговорить, помнишь?

– Гарри, его надо хотя бы связать.

– Он нам ничего не сделает, – заявил я.

– Ты хоть сам себя послушай, – голос ее зазвучал резче. – Гарри, при том, что все убеждает в обратном, ты пытаешься убедить меня в том, что доверяешь существу, специализирующемуся на манипуляции сознанием своих жертв. Ты же знаешь, жертвы Белой Коллегии именно так о ней говорят.

– Здесь совсем не это произошло, – возразил я.

– И это они тоже говорят, – настаивала Элейн. – Я не говорю, что это твоя вина, Гарри. Но эта тварь каким-то образом добралась до тебя – вот ты так и реагируешь.

– Он не тварь, – рявкнул я. – Его зовут Томас.

Томас сделал глубокий вздох и, вроде бы, пришел немного в себя.

– Все в порядке, – произнес он слабым голосом, но совершенно разборчиво. – Можете выходить.

Передняя стена салона скрипнула и сдвинулась в сторону, открыв проем в расположенное за ней маленькое помещение размерами не больше гардеробной. В ней находилось несколько женщин и двое или трое детей, которые с опаской выбрались из своего убежища.

Одна из них была Оливия-танцовщица.

– Вот, – негромко произнес Томас, повернувшись к Элейн.