|
Глава XV. ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА Когда Белларион пришел в себя, он обнаружил, что лежит на здоровом боку на кушетке под окном, зашторенным кожаными занавесями, разрисованными позолоченными узорами. На него в упор смотрел пожилой бородатый мужчина в черном, и кто то, кого он не мог видеть, смачивал его лоб прохладной ароматной влагой. Он вздохнул и постарался вспомнить, где он и что с ним произошло. – Ну вот! – улыбнулся мужчина. – Теперь с ним все будет в порядке. Но его надо немедленно уложить в постель. – Сейчас будет сделано, – приглушенно ответил ему женский голос, мягкий и знакомый, и он понял, что его лоб протирала рука принцессы Валерии. – Его слуги ждут внизу. Пришлите их сюда. Мужчина поклонился и вышел. Белларион медленно повернул голову, удивленно посмотрел на принцессу, и ее подернутые влагой глаза улыбнулись ему в ответ. Впервые за долгие годы они остались друг с другом наедине. – Мадонна! – воскликнул он. – Почему вы ведете себя со мной как служанка? Вам не подобает… – Считайте это скромным воздаянием, а еще лучше началом воздаяния за вашу безупречную службу, синьор. – Но я вовсе не желаю считать так. – Значит, вы действительно очень ослаблены после ранения. Иначе вы непременно вспомнили бы, что целых пять лет, в течение которых вы оставались моим верным, храбрым и благородным другом, я, по своей тупости, считала вас своим врагом. – Ага! – улыбнулся он. – Я не сомневался, что в конце концов мне удастся убедить вас в этом, и моя уверенность придавала мне силы и терпение все эти годы. Человек способен вынести все, если не сомневается в том, что он делает. – И вы ни разу не усомнились? – недоверчиво спросила она. – Я всегда отличался самонадеянностью, – ответил он. – Однако у вас было более чем достаточно причин для сомнений. Знаете ли вы, синьор принц, что я верила всякому дурному слову, сказанному о вас? Я даже считала вас трусом, положившись на мнение тщеславного хвастуна Карманьолы. – С его точки зрения он совершенно прав. Я никогда не был бойцом его склада. Для этого я чересчур бережно отношусь к своей особе. – Ваше теперешнее состояние доказывает обратное. – Ах, это… ну, это совсем другое дело. Слишком многое сегодня зависело от исхода битвы, поэтому мне и пришлось принять в ней личное участие, хотя я терпеть не могу рукопашной. Ну а после того, как мы смяли противника, уже не имело большого значения, куда попадет острие пики этого малого: в мое плечо или мне в горло. Не все ли равно, уцелеть в своей последней битве или погибнуть? – Почему же в последней, синьор принц? – Считайте, что я уже не ношу этот титул. Я больше не принц. Я оставляю его, как и всю мирскую суету. – Каким образом? – не поняла она. – Как только я смогу двигаться, я вернусь в Чильяно. – Что вам там делать? – То, что делают остальные братья. Pax multa in cella. Старый аббат был абсолютно прав. Только там есть мир и покой, которых я больше всего желаю теперь, когда моя служба окончена. Ничто более не удерживает меня в миру. – Но вы столького сумели добиться за эти годы! – ошеломленно воскликнула она. – Все это произошло помимо моей воли и моих желаний, – мягко ответил он. – Пустое тщеславие, безумная алчность и жажда власти – все это не для меня. Я не был создан для мира, и, если бы не вы, я никогда не узнал бы его. Но теперь с этим покончено. – А ваши владения, Гави и Вальсассина? – В знак прощанья я оставлю их вам, мадонна, если вы соблаговолите принять подарок из моих рук. |
