|
– И за это тоже? – недоверчиво спросил Белларион. Выражение лица монаха изменилось – на нем отразилась мягкая печаль. – Я прочел твои мысли, сын мой, и они огорчили меня, – кротко улыбнулся он. – Я узнал, что ты, оказывается, подозреваешь меня. Меня! Но почему? Разве могу я оказаться вором? Неужели я решился бы погубить свою бессмертную душу из за каких то пяти дукатов? Разве ты не знаешь, что мы, недостойные братья святого Франциска, живем, как птицы небесные, не заботясь о дне завтрашнем? Мы полностью вручаем себя Божьему провидению – зачем мне пять дукатов или даже пять сотен? Без гроша в кармане, с одним посохом в руках, я могу сию минуту отправиться отсюда в Иерусалим, питаясь одной милостыней, которой Бог никогда не лишает нас. – Он широко, наподобие креста, раскинул руки в стороны. – Сын мой, обыщи меня, если хочешь. Смелее! Белларион покраснел и пристыженно опустил голову. – Это… я думаю, ни к чему, – запинаясь, ответил он. – Твоя одежда служит лучшим подтверждением твоим словам. Но в один момент мне показалось… – он опять запнулся и с чувством произнес: – Прости меня, брат мой. Монах медленно опустил руки и шагнул к нему. – Сын мой, – положил он свою худую, длинную ладонь на плечо юноши, и тот почувствовал на себе хватку его пальцев, тонких и цепких, словно орлиные когти, – забудь о своей потере. Я здесь для того, чтобы возместить ее. Мы пойдем вместе, и ряса святого Франциска достаточно широка, чтобы поддержать нас обоих, пока мы не доберемся до Павии. Это будет тебе моим прощением. Белларион с благодарностью взглянул на него. Тебя воистину послало само провидение. – А что я говорил? Теперь ты сам в этом убедился. Benedicamus Domine note 19. – Deo gratias! note 20 – заученно ответил Белларион, но теперь его слова прозвучали искренне и сердечно. Глава II. СЕРЫЙ МОНАХ Они двинулись в путь, и Фра Сульпицио – как монах назвал себя – уверенно, будто давно успел изучить окрестности, повел его через лес в сторону дороги. На ходу монах забрасывал Беллариона вопросами. – Ты сказал, что у тебя украли еще и письмо, так ведь? – Да, – с горечью откликнулся Белларион, – и оно было для меня куда дороже, чем эти пять дукатов. – Письмо? Не может быть! – не поверил монах, и его глаза алчно блеснули. – И что же такое было в нем? Белларион, помнивший содержание письма наизусть, пересказал его слово в слово. Фра Сульпицио озадаченно почесал в затылке. – Боюсь, я не настолько хорошо знаю латынь, – сказал он и, заметив удивленный взгляд Беллариона, поторопился добавить: – Мы, недостойные братья святого Франциска, добровольно отвернулись от славы ученых мужей. Ученость мешает смирению. – О, я это уже понял, – вздохнул Белларион и перевел текст на итальянский: – «Возлюбленный сын наш Белларион, воспитанник монастыря Всемилостивой Божьей Матери в Чильяно, направляется в Павию, чтобы усовершенствоваться там в науках. Мы вверяем его промыслу Божию и уповаем на помощь нашего ордена, равно как и других братских орденов. И да будет благословение Господне на всех оказавших ему содействие во время его путешествия». Фра Сульпицио понимающе кивнул. – В самом деле, это невосполнимая потеря. Но могу тебя заверить, что, пока мы вместе, мое присутствие восполнит утрату этого письма, и прежде чем мы расстанемся, я попрошу аббата монастыря августинцев на Сезии снабдить тебя таким же. Я уверен, он не откажет мне. |
