|
Увидев страх на лицах своих мучителей, Белларион не смог удержаться от смеха, хотя в значительной степени это было реакцией на недавно пережитый ужас. Сейчас он откровенно презирал их, особенно Скуарчу и его псарей, которые, всю жизнь занимаясь собаками, не научились разбираться в них. – Какими чарами ты пользуешься, мошенник? Чем ты околдовал собак? – требовательно спросил герцог. – Чарами? – эхом откликнулся Белларион, разыгрывая недоумение, и смело взглянул на него. – Разве я не говорил, что меня зовут Кане? Вся магия здесь в моем имени note 53. Собаки ведь не едят собак, как утверждает пословица. – Наглая ложь, – прокомментировал Лонате, словно размышляя вслух. – Я обойдусь без подсказок, – огрызнулся герцог и недовольно взглянул на него. – Неплохой фокус, мошенник, – обратился он уже к Беллариону. – Но, черт побери, я не позволю водить себя за нос. Отвечай, что ты сделал с моими собаками? – Завоевал их любовь, – Белларион сделал красноречивый жест в сторону не отходивших от него гончих. – Да, я вижу – но как? – Разве можно сказать, как завоевывается любовь человека или зверя? Я не сомневаюсь только в одном – ни одна собака из вашей своры не тронет меня. Собаки способны воспринимать вещи, которые недоступны людям, – таинственно закончил Белларион, не желая лишать спутников герцога веры в чудеса. – И что же они воспринимают? – Ну у, кто их знает? – вновь рассмеялся Белларион, и герцог побагровел от гнева. – Ты издеваешься надо мной, ничтожество! – проревел он. Мессер Лонате, опасавшийся колдовства, предупреждающе положил ему руку на плечо, но герцог раздраженно стряхнул ее. – Клянусь Всевышним, ты выдашь мне свой секрет! – затем он повернулся к онемевшему от изумления Скуарче: – Собери собак и не забудь прихватить с собой этого плута. С этими словами герцог пришпорил лошадь и поскакал. Вслед за ним поспешили придворные, а Скуарча и слуги остались исполнять распоряжение своего господина. Нельзя сказать, чтобы они делали это с большой охотой, так что в конце концов Скуарча сам свистнул собак и велел одному из псарей посадить их на привязь. Затем он неуверенной походкой приблизился к Беллариону. – Ты слышал приказ его высочества, – удрученным голосом сказал он. Белларион молча протянул ему руки; герцог и его свита отъехали уже на изрядное расстояние и не могли услышать их разговор, но слуги оставались неподалеку. – Считай, что это делает сам герцог, – принес Скуарча свои извинения, начиная связывать его запястья. – Я всего лишь выполняю его волю. Руки Скуарчи слегка дрожали, и сделанные им узлы на этот раз не причиняли Беллариону боли. Навряд ли Скуарче удалось бы вспомнить другой случай, когда он проявлял такую же заботу по отношению к пленнику. В одном можно было не сомневаться: Скуарчу подвигало к этому не столько милосердие, сколько страх – не менее сильный, чем боязнь сверхъестественного. Он украдкой оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что слуги не подслушивают его. – Не сомневайся, – пробормотал он в свою густую черную бороду, – не пройдет и часа после нашего прибытия в Милан, как его превосходительство граф Бьяндратский узнает о тебе. Глава II. ФАЧИНО КАНЕ Пешком Беллариону предстояло бы преодолеть немалый путь, но Скуарча позаботился усадить его на круп своей лошади, и в таком виде Беллариону суждено было впервые в жизни въехать в древний и прекрасный Милан. Панорама города открылась Беллариону совершенно неожиданно, когда они взобрались на холм, отстоящий на две мили от крепостных стен, и то, что он увидел, превзошло все его ожидания, хотя ему и раньше доводилось слышать восхищенные отзывы об этом североитальянском Риме. |
