Вертолет начал снижаться. Он мог приземлиться только у южной оконечности озера, на покрытом галькой берегу. Эбби осталась у вертолета, а Флинт побежал к машине Конни. Силы у нее иссякли. Она безучастно смотрела ему вслед, прислонив голову к фюзеляжу. Ему понадобилось минут сорок, чтобы принести МЭГ и книги лабораторных исследований, но ей показалось, что прошел месяц.

Они прилетели к дому Флинта. Начавшийся сильный снегопад очень быстро закончился. Двое огромных парней вынесли Лизу из леса на носилках и сейчас загружали в военный вертолет. Кэл стоял рядом, низко опустив голову.

Эбби подбежала к вертолету.

– Снегоход никак не хотел заводиться, – повторял он стоявшему рядом отцу. Кэл готов был разрыдаться. – Эта сволочь, пропади она пропадом, никак не заводилась…

Виктор держал его за плечи:

– Ты сделал все, что мог, сынок. Все, что только было возможно.

Эбби метнулась к Лизе.

– Мы сейчас летим прямо в клинику Фэрбенкса, – сказала Демарко. – Там уже ждут.

Демарко что‑то продолжала говорить, Флинт кивал, но Эбби точно знала, что он ничего не слышит. Все его внимание, все мысли были прикованы к Лизе.

Лиза была вся в тампонах и бинтах – лицо, шея, плечи, руки… Из‑под марли и ваты высовывались только кончики пальцев.

– Привет, сестренка, – негромко сказала Эбби, – это я. Майк тоже здесь, он рядом со мной. Ничего не говори… Мы тебе кое‑что привезли…

Эбби поднесла МЭГ к Лизиной руке, чтобы кончики ее пальцев коснулись металлической крышки генератора.

Лиза судорожно вздохнула.

– Я выполнила обещание, – сказала Эбби. – Я остановила Конни.

45

Сбросив туфли на высоченных каблуках, Эбби вприпрыжку бежала по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды многочисленных прохожих. Асфальт был мокрый и грязный, но ее это совершенно не волновало. Нужно было выбросить эти идиотские туфли еще в прошлый раз, когда она захотела это сделать.

Никому ни за что она их не отдаст, чтобы не обрекать на муки несчастную, которая вдруг захотела бы их взять. Она шагнула к урне возле автобусной остановки и с размаху опустила туда туфли.

Через пять минут Эбби легко вбежала в дом и крикнула:

– Я дома!

– Переодевайся и заходи ко мне, – донесся голос матери.

– Белого или красного? – спросил Ральф, выглядывая из кухни.

– Пожалуй, белого. Спасибо. – Она отпила половину бокала, после чего к ней вернулось самообладание.

– Трудный день? – В голосе Ральфа звучало сочувствие. Он никак не прокомментировал то, что она босиком.

– Сплошные встречи и переговоры. – Она сделала еще один глоток. – Но ведь в мои обязанности это не входит. Я должна работать вне здания, а не сидеть взаперти в кабинетах.

– Бедная девочка. – Он искренне ее жалел. – Приготовлю‑ка я что‑нибудь такое, что тебя приободрит. Ты ведь любишь спагетти с соусом „песто“?

– Чудесно. – Она отвернулась от Ральфа, чтобы он не увидел выражение ее лица. Стоило только кому‑то упомянуть о спагетти, как она тут же вспоминала Моука и ей хотелось плакать. Надо же, она заботилась о собаке всего недели две, а так жутко по ней скучает.

– Иди к маме. Ужин через полчаса.

Эбби побрела по коридору, прислушиваясь к знакомому звуку машин на улице, вдыхая запах сладкого горошка и пчелиного воска. Как же она раньше любила проводить вечера дома! Но после возвращения с Аляски ей было тесно даже в стенах родного дома, она и полчаса с трудом могла усидеть на одном месте.