Глава 13

Я мучительно размышлял о том, куда же исчезла Сара…

Что она предприняла?

Затаилась ли где-то в Птичьем заповеднике, среди густых зарослей, столь же буйных, как, по-видимому, и ее разум?

Мне не следовало пить, но я пил.

И продолжал «прокручивать» в голове все, что произошло. Снова и снова.

Приканчивая второй стакан мартини, я вспоминал каждое ее слово, каждый жест, пытался расшифровать мельчайшие нюансы ее поведения, анализировал все ее суждения.

Я все еще не верил в ее безумие.

Но она ударила Кристину Сейферт каблуком-шпилькой, острым как стилет.

Могла и убить.

Если она не психопатка, зачем ей это делать? Мы ехали в Южный медицинский госпиталь. Группа врачей, абсолютно непредубежденных, обследовала бы ее, и…

Возможно, подтвердила бы диагноз тех, других…

Я тяжело вздохнул.

И припомнил ее настойчивое требование, чтобы сопровождающим был мужчина. Не планировала ли она бегство с самого начала? Она как будто знала о местонахождении передвижной автозаправочной станции. Неподалеку от Птичьего заповедника. Была ли Сара здесь раньше? Не рассчитала ли загодя, что мужчина не станет сопровождать ее в женский туалет? «Джейк, по крайней мере, не подсматривает за мной, когда я сижу в уборной». Но даже если бы сопровождающим был мужчина, разве он не последовал бы за ней к женской комнате, не подождал бы снаружи? Или там, в туалете, было окно? Не планировала ли она сбежать через окно? Если такое окно существовало. Войти в туалет, — надзиратель-мужчина ждет снаружи, — выбраться через окно и скрыться в зарослях. Ей пришлось изменить свой план, когда в «Убежище» настояли, чтобы с нами поехала Кристина. Сара выбрала туфли на шпильках — не самые подходящие для встречи с людьми, которые будут судить о ее психическом состоянии, но смертельно опасное оружие в руках отчаявшейся женщины. Она напала на Кристину, оставила ее лежать на полу, — Боже, не она ли убила Трейси Килбурн и бросила труп в реку Сограсс?

Звонит телефон…

Это Блум…

Они, должно быть, нашли ее.

Я бросился в кухню, схватил трубку.

— Хэлло?

— Папа?

— Здравствуй, милая, как поживаешь?

— Хорошо, — сказала Джоанна.

— Что ты делаешь?

— Смотрю телевизор. Мама ушла обедать с Оскаром Плешивым.

— Показывают что-нибудь хорошее?

— Разве так бывает? — Она колебалась. — Папа, ты узнал то, что должен был узнать?

— О чем ты, дорогая?

— О… ты знаешь… о школе.

— Ах да, — сказал я. — Правильно…

— Мне не нужно будет уезжать, папа?

Доктор Пирсон утверждал, что я оказал Саре плохую услугу, поддерживая ее иллюзии. Следует ли мне теперь поддерживать надежду Джоанны, что ее не пошлют осенью в новую школу? Должен ли я стать Белым Рыцарем, которым она жаждала меня видеть?

— Папа, — спросила она, — ты уладил это?

Ей было четырнадцать лет.

Я перевел дыхание.

— Дорогая, — сказал я, — я, конечно, поговорю с твоей матерью, но…

— Я думала, ты уже разговаривал с ней.

— Разговаривал. Мы оба — Фрэнк и я — руководствовались соглашением о раздельном проживании супругов.

— Тогда для чего ты опять собираешься говорить с ней?..

— Я поговорю с ней еще раз. Но, милая, если она будет настаивать…

— Не надо так, папа!

— Джоанна, я не могу запретить ей отослать тебя.