- А почему меня не предупредил? - сверкнул глазами Мечислав. - Я в Плеши воевода.

- Пожалел, - усмехнулся Изяслав. - Зачем тебе пачкаться в языческой крови?

- Не верю я тебе, боярин. Мне князь Владимир говорил, чтобы я уладил всё здесь добром.

- Молод ты ещё, Мечислав, а потому и не знаешь, что у князя для всякого дела есть человек - один для ласки, другой для таски.

Долго молчал Мечислав, глядя на боярина злыми карими глазами. А Изяславу пришло в голову, что грозен будет Блудов сын, когда войдет в серьезные года, и не так уж ошибся князь Владимир, поставив его воеводой в Плеши. Во всяком случае, Изяславу от Мечиславова взгляда стало не по себе, поэтому и уткнулся он в чарку с брагой, хотя ему не хотелось пить с утра. Боярин Басалай и вовсе помалкивал, словно разговор его вовсе не касался. Заробел, что ли, княжий ближник щенячьего лая?

- Чтобы к следующему утру тебя в Плеши тебя не было, боярин, - процедил Мечислав сквозь зубы.

- А если не уйду? – с вызовом глянул на него Изяслав.

- А не уйдёшь, так я тебя брошу в поруб властью, данной мне Великим князем, за бесчинства, творимые тобой в Плеши.

И так уверенно сказал это новый плешанский воевода, что Изяслав ему поверил - бросил бы, пожалуй, если бы хватило силёнок. Другое дело, что сила ныне за Изяславом, у которого сотня мечников против тридцати Мечиславовых. Оттого и усмехнулся Изяслав вслед уходящему воеводе, да подмигнул посмурневшему Басалаю - каков ухарь. Но Басалай не стал пересмеиваться с зятем, а отозвался уж совсем неожиданно:

- Как хочешь, Изяслав, а с Плеши надо уходить. Ратиться с Мечиславом, значит идти против князя. За это с нас спросится.

Изяслав на слова Басалаевы отшвырнул от себя прочь чарку. Хотя горячность эта была не от большого ума - дурная кровь ударила в голову. Басалай-то кругом прав - мыслимое ли дело, княжьему ближнику драку затевать с воеводой. Щенок Мечислав или не щенок, но на Плешь он ставлен волею Великого князя. А за Изяславом нет ничего, кроме пустой блажи, за которую Владимир жестоко спросит с него.

- Леший с ним, - Изяслав не стал срывать зло на тесте, с которым ещё предстояло свершить большое дело. - После полудня уходим, боярин Басалай, делать нам здесь действительно нечего.

Басалай вздохнул с облегчением. А Изяслав поморщился: всё-таки проклятое это место, Плешь, никак не удаётся Ставрову сыну заявить здесь о себе в полный голос.

- Вячеслава пока не возьму, - обернулся Изяслав к вошедшему Тыре. - Схожу до ятвяжского города с товаром, а уж когда пойдём назад, тогда и прихватим малого.

- Нам, боярин, не обессудь, в Киеве делать нечего, у нас в Плеши жёны и дети,- отозвался новгородец. - Мечислав нас звал в свою дружину, и мы дали согласие.

- Воля ваша, - равнодушно бросил Изяслав.

Отказ Тыри нисколько его не огорчил. Норовистый новгородец только помешал бы успешному завершению затеянного предприятия, сулившего боярам большие прибытки. Мечислав не вышел провожать своих киевских знакомых, а от плешан Изяслав не дождался ни единого слова, ни доброго, ни злого. Все лица отворачивались в сторону. Эх, кабы не этот глупый щенок, то согнал бы Изяслав упрямых лесовиков в Двину да окрестил бы их разом. Но то, что сходит с рук Великому князю, боярину может и не сойти. А потому пусть уж воевода Мечислав сам с помощью чернецов склоняет плешан к истинному Богу.

У ворот стоял Вилюга. Этот и в добрые времена не слишком кланялся боярам, а ныне и вовсе хмур и в ответ на ласковую улыбку Изяслава брезгливо скривил губы. Волхвов ему стало жалко, что ли? Хотел обругать мечника боярин да потом махнул рукой - пусть их. Не до Мечислава сейчас Изяславу и уж тем более не до Вилюги.